Page 72 - Отцы и дети

что просвещение вредно, это противоположное общее место. Оно как будто щеголеватее, а в
сущности одно и то же.
– Да правда-то где, на какой стороне?
– Где? Я тебе отвечу, как эхо: где?
– Ты в меланхолическом настроении сегодня, Евгений.
– В самом деле? Солнце меня, должно быть, распарило, да и малины нельзя так много
есть.
– В таком случае не худо вздремнуть, – заметил Аркадий.
– Пожалуй; только ты не смотри на меня: всякого человека лицо глупо, когда он спит.
– А тебе не все равно, что о тебе думают?
– Не знаю, что тебе сказать. Настоящий человек об этом не должен заботиться;
настоящий человек тот, о котором думать нечего, а которого надобно слушаться или
ненавидеть.
– Странно! я никого не ненавижу, – промолвил, подумавши, Аркадий.
– А я так многих. Ты нежная душа, размазня, где тебе ненавидеть!.. Ты робеешь, мало
на себя надеешься…
– А ты, – перебил Аркадий, – на себя надеешься? Ты высокого мнения о самом себе?
Базаров помолчал.
– Когда я встречу человека, который не спасовал бы передо мною, – проговорил он с
расстановкой, – тогда я изменю свое мнение о самом себе. Ненавидеть! Да вот, например, ты
сегодня сказал, проходя мимо избы нашего старосты Филиппа, – она такая славная, белая, –
вот, сказал ты, Россия тогда достигнет совершенства, когда у последнего мужика будет такое
же помещение, и всякий из нас должен этому способствовать… А я и возненавидел этого
последнего мужика, Филиппа или Сидора, для которого я должен из кожи лезть и который
мне даже спасибо не скажет… да и на что мне его спасибо? Ну, будет он жить в белой избе, а
из меня лопух расти будет; ну, а дальше?
– Полно, Евгений… послушать тебя сегодня, поневоле согласишься с теми, которые
упрекают нас в отсутствии принципов.
– Ты говоришь, как твой дядя. Принципов вообще нет – ты об этом не догадался до сих
пор! – а есть ощущения. Все от них зависит.
– Как так?
– Да так же. Например, я: я придерживаюсь отрицательного направления – в силу
ощущения. Мне приятно отрицать, мой мозг так устроен – и баста! Отчего мне нравится
химия? Отчего ты любишь яблоки? – тоже в силу ощущения. Это все едино. Глубже этого
люди никогда не проникнут. Не всякий тебе это скажет, да и я в другой раз тебе этого не
скажу.
– Что ж? и честность – ощущение?
– Еще бы!
– Евгений! – начал печальным голосом Аркадий.
– А? что? не по вкусу? – перебил его Базаров. – Нет, брат! Решился все косить – валяй и
себя по ногам!.. Однако мы довольно философствовали. «Природа навевает молчание сна», –
сказал Пушкин.
– Никогда он ничего подобного не сказал, – промолвил Аркадий.
– Ну, не сказал, так мог и должен был сказать в качестве поэта. Кстати, он, должно
быть, в военной службе служил.
– Пушкин никогда не был военным!
– Помилуй, у него на каждой странице: на бой, на бой! 129 за честь России!

129 «На бой, на бой, за честь России» . – Здесь почти с буквальной точностью воспроизведены слова,
сказанные о стихах А. С. Пушкина писателем-разночинцем Н. В. Успенским при его встрече с И. С.
Тургеневым в Париже в 1861 году. В связи с этим Тургенев писал П. В. Анненкову: «На днях здесь проехал
человеконенавидец Успенский (Николай) и обедал у меня. И он счел долгом бранить Пушкина, уверяя, что
Пушкин во всех своих стихотворениях только и делал, что кричал: „На бой, на бой за святую Русь“.