Page 74 - Отцы и дети

– Ну, полно, – шепнул Аркадий и пожал украдкой своему другу руку. – Но никакая
дружба долго не выдержит таких столкновений.
– Смотрю я на вас, мои юные собеседники, – говорил между тем Василий Иванович,
покачивая головой и опираясь скрещенными руками на какую-то хитро перекрученную
палку собственного изделия, с фигурой турка вместо набалдашника, – смотрю и не могу не
любоваться. Сколько в вас силы, молодости, самой цветущей, способностей, талантов!
Просто… Кастор и Поллукс! 130
– Вон куда – в мифологию метнул! – промолвил Базаров. – Сейчас видно, что в свое
время сильный был латинист! Ведь ты, помнится, серебряной медали за сочинение
удостоился, а?
– Диоскуры, Диоскуры! – повторил Василий Иванович.
– Однако полно, отец, не нежничай.
– В кои-то веки разик можно, – пробормотал старик. – Впрочем, я вас, господа, отыскал
не с тем, чтобы говорить вам комплименты; но с тем, чтобы, во-первых, доложить вам, что
мы скоро обедать будем; а во-вторых, мне хотелось предварить тебя, Евгений… Ты умный
человек, ты знаешь людей, и женщин знаешь, и, следовательно, извинишь… Твоя матушка
молебен отслужить хотела по случаю твоего приезда. Ты не воображай, что я зову тебя
присутствовать на этом молебне: уж он кончен; но отец Алексей…
– Поп?
– Ну да, священник; он у нас… кушать будет… Я этого не ожидал и даже не
советовал… но как-то так вышло… он меня не понял… Ну, и Арина Власьевна… Притом же
он у нас очень хороший и рассудительный человек.
– Ведь он моей порции за обедом не съест? – спросил Базаров.
Василий Иванович засмеялся.
– Помилуй, что ты!
– А больше я ничего не требую. Я со всяким человеком готов за стол сесть.
Василий Иванович поправил свою шляпу.
– Я был наперед уверен, – промолвил он, – что ты выше всяких предрассудков. На что
вот я – старик, шестьдесят второй год живу, а и я их не имею. (Василий Иванович не смел
сознаться, что он сам пожелал молебна… Набожен он был не менее своей жены.) А отцу
Алексею очень хотелось с тобой познакомиться. Он тебе понравится, ты увидишь… Он и в
карточки не прочь поиграть и даже… но это между нами… трубочку курит.
– Что же? Мы после обеда засядем в ералаш, и я его обыграю.
– Хе-хе-хе, посмотрим! Бабушка надвое сказала.
– А что? Разве стариной тряхнешь? – промолвил с особенным ударением Базаров.
Бронзовые щеки Василия Ивановича смутно покраснели.
– Как тебе не стыдно, Евгений… Что было, то прошло. Ну да, я готов вот перед ними
признаться, имел я эту страсть в молодости – точно; да и поплатился же я за нее! Однако, как
жарко. Позвольте подсесть к вам. Ведь я не мешаю?
– Нисколько, – ответил Аркадий.
Василий Иванович кряхтя опустился на сено.
– Напоминает мне ваше теперешнее ложе, государи мои, – начал он, – мою военную,
бивуачную жизнь, перевязочные пункты, тоже где-нибудь этак возле стога, и то еще слава
богу. – Он вздохнул. – Много, много испытал я на своем веку. Вот, например, если
позволите, я вам расскажу любопытный эпизод чумы в Бессарабии.

– За который ты получил Владимира? 131 – подхватил Базаров. – Знаем, знаем…

130 Кастор и Поллукс (они же Диоскуры) – мифологические герои-близнецы, сыновья Зевса и Леды. Здесь
– в смысле: неразлучные друзья.

131 Владимир – в данном случае: один из царских орденов.