Page 79 - Отцы и дети

заламывали цены неслыханные, а хлеб между тем осыпался, а тут с косьбой не совладели, а
тут Опекунский совет 133 грозится и требует немедленной и безнедоимочной уплаты
процентов…
– Сил моих нет! – не раз с отчаянием восклицал Николай Петрович. – Самому драться
невозможно, посылать за становым – не позволяют принципы, а без страха наказания ничего
не поделаешь!
– Du calme, du calme, 134 – замечал на это Павел Петрович, а сам мурлыкал, хмурился и
подергивал усы.
Базаров держался в отдалении от этих «дрязгов», да ему, как гостю, не приходилось и
вмешиваться в чужие дела. На другой день после приезда в Марьино он принялся за своих
лягушек, за инфузории, за химические составы и все возился с ними. Аркадий, напротив,
почел своею обязанностию если не помогать отцу, то, по крайней мере, показать вид, что он
готов ему помочь. Он терпеливо его выслушивал и однажды подал какой-то совет, не для
того, чтобы ему последовали, а чтобы заявить свое участие. Хозяйничанье не возбуждало в
нем отвращения: он даже с удовольствием мечтал об агрономической деятельности, но у
него в ту пору другие мысли зароились в голове. Аркадий, к собственному изумлению,
беспрестанно думал о Никольском; прежде он бы только плечами пожал, если бы кто-нибудь
сказал ему, что он может соскучиться под одним кровом с Базаровым, и еще под каким! –
под родительским кровом, а ему точно было скучно, и тянуло его вон. Он вздумал гулять до
усталости, но и это не помогло. Разговаривая однажды с отцом, он узнал, что у Николая
Петровича находилось несколько писем, довольно интересных, писанных некогда матерью
Одинцовой к покойной его жене, и не отстал от него до тех пор, пока не получил этих писем,
за которыми Николай Петрович принужден был рыться в двадцати различных ящиках и
сундуках. Вступив в обладание этими полуистлевшими бумажками, Аркадий как будто
успокоился, точно он увидел перед собою цель, к которой ему следовало идти. «Я вам это
обоим говорю, – беспрестанно шептал он, – сама прибавила. Поеду, поеду, черт возьми!» Но
он вспоминал последнее посещение, холодный прием и прежнюю неловкость, и робость
овладевала им. «Авось» молодости, тайное желание изведать свое счастие, испытать свои
силы в одиночку, без чьего бы то ни было покровительства – одолели наконец. Десяти дней
не прошло со времени его возвращения в Марьино, как уже он опять, под предлогом
изучения механизма воскресных школ, скакал в город, а оттуда в Никольское. Беспрерывно
погоняя ямщика, несся он туда, как молодой офицер на сраженье: и страшно ему было, и
весело, нетерпение его душило. «Главное – не надо думать», – твердил он самому себе.
Ямщик ему попался лихой; он останавливался перед каждым кабаком, приговаривая:
«Чкнуть?» или: «Аль чкнуть?» – но зато чкнувши, не жалел лошадей. Вот наконец
показалась высокая крыша знакомого дома… «Что я делаю? – мелькнуло вдруг в голове
Аркадия. – Да ведь не вернуться же!» Тройка дружно мчалась; ямщик гикал и свистал. Вот
уже мостик загремел под копытами и колесами, вот уже надвинулась аллея стриженых
елок… Розовое женское платье мелькнуло в темной зелени, молодое лицо выглянуло из-под
легкой бахромы зонтика… Он узнал Катю, и она его узнала. Аркадий приказал ямщику
остановить расскакавшихся лошадей, выпрыгнул из экипажа и подошел к ней. «Это вы! –
промолвила она и понемножку вся покраснела, – пойдемте к сестре, она тут, в саду; ей будет
приятно вас видеть».
Катя повела Аркадия в сад. Встреча с нею показалась ему особенно счастливым
предзнаменованием; он обрадовался ей, словно родной. Все так отлично устроилось: ни

133 Опекунский совет – учреждение, возглавлявшее Московский воспитательный дом, при котором была
ссудная касса, производившая разного рода кредитные операции: выдачу ссуд под залог имений, прием
денежных сумм на хранение и т.д.

134 Спокойно, спокойно (фр.).