Page 85 - Отцы и дети

– Именно, где их взять?
– То я имею честь предложить вам следующее: драться завтра рано, положим, в шесть
часов, за рощей, на пистолетах; барьер в десяти шагах…
– В десяти шагах? это так; мы на это расстояние ненавидим друг друга.
– Можно и восемь, – заметил Павел Петрович.
– Можно; отчего же!
– Стрелять два раза; а на всякий случай каждому положить себе в карман письмецо, в
котором он сам обвинит себя в своей кончине.
– Вот с этим я не совсем согласен, – промолвил Базаров. – Немножко на французский
роман сбивается, неправдоподобно что-то.
– Быть может. Однако согласитесь, что неприятно подвергнуться подозрению в
убийстве?
– Соглашаюсь. Но есть средство избегнуть этого грустного нарекания. Секундантов у
нас не будет, но может быть свидетель.
– Кто именно, позвольте узнать?
– Да Петр.
– Какой Петр?
– Камердинер вашего брата. Он человек, стоящий на высоте современного образования,
и исполнит свою роль со всем необходимым в подобных случаях комильфо . 137
– Мне кажется, вы шутите, милостивый государь.
– Нисколько. Обсудивши мое предложение, вы убедитесь, что оно исполнено здравого
смысла и простоты. Шила в метке не утаить, а Петра я берусь подготовить надлежащим
образом и привести на место побоища.
– Вы продолжаете шутить, – произнес, вставая со стула, Павел Петрович. – Но после
любезной готовности, оказанной вами, я не имею права быть на вас в претензии… Итак, все
устроено… Кстати, пистолетов у вас нет?
– Откуда будут у меня пистолеты, Павел Петрович? Я не воин.
– В таком случае предлагаю вам мои. Вы можете быть уверены, что вот уже пять лет,
как я не стрелял из них.
– Это очень утешительное известие.
Павел Петрович достал свою трость…
– Засим, милостивый государь, мне остается только благодарить вас и возвратить вас
вашим занятиям. Честь имею кланяться.
– До приятного свидания, милостивый государь мой, – промолвил Базаров, провожая
гостя.
Павел Петрович вышел, а Базаров постоял перед дверью и вдруг воскликнул: «Фу-ты,
черт! как красиво и как глупо! Экую мы комедию отломали! Ученые собаки так на задних
лапах танцуют. А отказать было невозможно; ведь он меня, чего доброго, ударил бы, и
тогда… (Базаров побледнел при одной этой мысли; вся его гордость так и поднялась на
дыбы.) Тогда пришлось бы задушить его, как котенка». Он возвратился к своему
микроскопу, но сердце у него расшевелилось, и спокойствие, необходимое для наблюдений,
исчезло. «Он нас увидел сегодня, – думал он, – но неужели ж это он за брата так вступился?
Да и что за важность, поцелуй? Тут что-нибудь другое есть. Ба! да не влюблен ли он сам?
Разумеется, влюблен; это ясно как день. Какой переплет, подумаешь!.. Скверно! – решил он
наконец, – скверно, с какой стороны ни посмотри. Во-первых, надо будет подставлять лоб и
во всяком случае уехать; а тут Аркадий… и эта божья коровка Николай Петрович. Скверно,
скверно».
День прошел как-то особенно тихо и вяло. Фенечки словно на свете не бывало; она
сидела в своей комнатке, как мышонок в норке. Николай Петрович имел вид озабоченный.

137 Как подобает ( фр. comme il faut).