Page 204 - Преступление и наказание

— Да и вы, батюшка, не ожидали. Ишь ручка-то как дрожит! хе-хе!
— Да и вы дрожите, Порфирий Петрович.
— И я дрожу-с; не ожидал-с!..
Они уже стояли в дверях. Порфирий нетерпеливо ждал, чтобы прошел Раскольников.
— А сюрпризик-то так и не покажете? — проговорил вдруг Раскольников.
— Говорит, а у самого еще зубки во рту один о другой колотятся, хе-хе! Иронический
вы человек! Ну-с, до свидания-с.
— По-моему, так прощайте !
— Как бог приведет-с, как бог приведет-с! — пробормотал Порфирий с
искривившеюся как-то улыбкой.
Проходя канцелярию, Раскольников заметил, что многие на него пристально
посмотрели. В прихожей, в толпе, он успел разглядеть обоих дворников из того дома,
которых он подзывал тогда ночью к квартальному. Они стояли и чего-то ждали. Но только
что он вышел на лестницу, вдруг услышал за собой опять голос Порфирия Петровича.
Обернувшись, он увидел, что тот догонял его, весь запыхавшись.
— Одно словцо-с, Родион Романович; там насчет всего этого прочего, как бог
приведет, а все-таки по форме кой о чем придется спросить-с… так мы еще увидимся, так-с.
И Порфирий остановился перед ним с улыбкой.
— Так-с, — прибавил он еще раз.
Можно было предположить, что ему еще что-то хотелось сказать, но как-то не
выговаривалось.
— А вы меня, Порфирий Петрович, извините насчет давешнего… я погорячился, —
начал было совершенно уже ободрившийся, до неотразимого желания пофорсить,
Раскольников.
— Ничего-с, ничего-с… — почти радостно подхватил Порфирий. — Я и сам-то-с…
Ядовитый характер у меня, каюсь, каюсь! Да вот мы увидимся-с. Если бог приведет, так и
очень, и очень увидимся-с!..
— И окончательно познаем друг друга? — подхватил Раскольников.
— И окончательно познаем друг друга, — поддакнул Порфирий Петрович и,
прищурившись, весьма серьезно посмотрел на него. — Теперь на именины-с?
— На похороны-с.
— Да, бишь, на похороны! Здоровье-то свое берегите, здоровье-то-с…
— А уж я и не знаю, чего вам пожелать с своей стороны! — подхватил Раскольников,
уже начинавший спускаться с лестницы, но вдруг опять оборачиваясь к Порфирию, —
пожелал бы больших успехов, да ведь видите, какая ваша должность комическая!
— Почему же комическая-с? — тотчас навострил уши Порфирий Петрович, тоже
повернувшийся было уйти.
— Да как же, вот этого бедного Миколку вы ведь как, должно быть, терзали и мучили,
психологически-то, на свой манер, покамест он не сознался; день и ночь, должно быть,
доказывали ему: «Ты убийца, ты убийца…» — ну а теперь, как он уж сознался, вы его опять
по косточкам разминать начнете: «Врешь, дескать, не ты убийца! Не мог ты им быть! Не
свои ты слова говоришь!» Ну, так как же после этого должность не комическая?
— Хе-хе-хе! А-таки заметили, что я сказал сейчас Николаю, что он «не свои слова
говорит»?
— Как не заметить?
— Хе-хе! Остроумны, остроумны-с. Всё-то замечаете! Настоящий игривый ум-с! И
самую-то комическую струну и зацепите… хе-хе! Это ведь у Гоголя, из писателей, говорят,
эта черта была в высшей-то степени?
— Да, у Гоголя.
— Да-с, у Гоголя-с… до приятнейшего свидания-с.
— До приятнейшего свидания…
Раскольников прошел прямо домой. Он до того был сбит и спутан, что, уже придя