Page 55 - Преступление и наказание

Нет ответа. Звонить зря было нечего, да ему и не к фигуре. Старуха, разумеется, была
дома, но она подозрительна и одна. Он отчасти знал ее привычки… и еще раз плотно
приложил ухо к двери. Чувства ли его были так изощрены (что вообще трудно
предположить), или действительно было очень слышно, но вдруг он различил как бы
осторожный шорох рукой у замочной ручки и как бы шелест платья о самую дверь. Кто-то
неприметно стоял у самого замка и точно так же, как он здесь, снаружи, прислушивался,
притаясь изнутри и, кажется, тоже приложа ухо к двери…
Он нарочно пошевелился и что-то погромче пробормотал, чтоб и виду не подать, что
прячется; потом позвонил в третий раз, но тихо, солидно и без всякого нетерпения.
Вспоминая об этом после, ярко, ясно, — эта минута отчеканилась в нем навеки, — он понять
не мог, откуда он взял столько хитрости, тем более что ум его как бы померкал мгновениями,
а тела своего он почти и не чувствовал на себе… Мгновение спустя послышалось, что
снимают запор.

VII

Дверь, как и тогда, отворилась на крошечную щелочку, и опять два вострые и
недоверчивые взгляда уставились на него из темноты. Тут Раскольников потерялся и сделал
было важную ошибку.
Опасаясь, что старуха испугается того, что они одни, и не надеясь, что вид его ее
разуверит, он взялся за дверь и потянул ее к себе, чтобы старуха как-нибудь не вздумала
опять запереться. Увидя это, она не рванула дверь к себе обратно, но не выпустила и ручку
замка, так что он чуть не вытащил ее, вместе с дверью, на лестницу. Видя же, что она стоит в
дверях поперек и не дает ему пройти, он пошел прямо на нее. Та отскочила в испуге, хотела
было что-то сказать, но как будто не смогла и смотрела на него во все глаза.
— Здравствуйте, Алена Ивановна, — начал он как можно развязнее, но голос не
послушался его, прервался и задрожал, — я вам… вещь принес… да вот лучше пойдемте
сюда… к свету… — И, бросив ее, он прямо, без приглашения, прошел в комнату. Старуха
побежала за ним; язык ее развязался.
— Господи! Да чего вам?.. Кто такой? Что вам угодно?
— Помилуйте, Алена Ивановна… знакомый ваш… Раскольников… вот, заклад принес,
что обещался намедни… — И он протягивал ей заклад.
Старуха взглянула было на заклад, но тотчас же уставилась глазами прямо в глаза
незваному гостю. Она смотрела внимательно, злобно и недоверчиво. Прошло с минуту; ему
показалось даже в ее глазах что-то вроде насмешки, как будто она уже обо всем догадалась.
Он чувствовал, что теряется, что ему почти страшно, до того страшно, что кажется, смотри
она так, не говори ни слова еще с полминуты, то он бы убежал от нее.
— Да что вы так смотрите, точно не узнали? — проговорил он вдруг тоже со злобой. —
Хотите берите, а нет — я к другим пойду, мне некогда.
Он и не думал это сказать, а так, само вдруг выговорилось.
Старуха опомнилась, и решительный тон гостя ее, видимо, ободрил.
— Да чего же ты, батюшка, так вдруг… что такое? — спросила она, смотря на заклад.
— Серебряная папиросочница: ведь я говорил прошлый раз.
Она протянула руку.
— Да чтой-то вы какой бледный? Вот и руки дрожат! Искупался, что ль, батюшка?
— Лихорадка, — отвечал он отрывисто. — Поневоле станешь бледный… коли есть
нечего, — прибавил он, едва выговаривая слова. Силы опять покидали его. Но ответ
показался правдоподобным; старуха взяла заклад.
— Что такое? — спросила она, еще раз пристально оглядев Раскольникова и взвешивая