Page 99 - Преступление и наказание

Это уж я и не знаю, как это так просить! Я бы, кажется, от одной только совести
провалилась…
Раскольников любопытно поглядел на говорившую. Это была рябая девка, лет
тридцати, вся в синяках, с припухшею верхнею губой. Говорила и осуждала она спокойно и
серьезно.
«Где это, — подумал Раскольников, идя далее, — где это я читал, как один
приговоренный к смерти, за час до смерти, говорит или думает, что если бы пришлось ему
жить где-нибудь на высоте, на скале, и на такой узенькой площадке, чтобы только две ноги
можно было поставить, — а кругом будут пропасти, океан, вечный мрак, вечное уединение и
вечная буря, — и оставаться так, стоя на аршине пространства, всю жизнь, тысячу лет,
вечность, — то лучше так жить, чем сейчас умирать! Только бы жить, жить и жить! Как бы
ни жить — только жить!.. Экая правда! Господи, какая правда! Подлец человек! И подлец
тот, кто его за это подлецом называет», — прибавил он через минуту.
Он вышел в другую улицу: «Ба! „Хрустальный дворец“! Давеча Разумихин говорил про
„Хрустальный дворец“. Только, чего бишь я хотел-то? Да, прочесть!.. Зосимов говорил, что в
газетах читал…»
— Газеты есть? — спросил он, входя в весьма просторное и даже опрятное трактирное
заведение о нескольких комнатах, впрочем довольно пустых. Два-три посетителя пили чай,
да в одной дальней комнате сидела группа, человека в четыре, и пили шампанское.
Раскольникову показалось, что между ними Заметов. Впрочем, издали нельзя было хорошо
рассмотреть.
«А пусть!» — подумал он.
— Водки прикажете-с? — спросил половой.
— Чаю подай. Да принеси ты мне газет, старых, этак дней за пять сряду, а я тебе на
водку дам.
— Слушаю-с. Вот сегодняшние-с. И водки прикажете-с?
Старые газеты и чай явились. Раскольников уселся и стал отыскивать: «Излер 27 —
28
Излер — Ацтеки — Ацтеки — Излер — Бартола — Массимо — Ацтеки — Излер… фу,
черт! А, вот отметки: провалилась с лестницы — мещанин сгорел с вина — пожар на Песках
— пожар на Петербургской — еще пожар на Петербургской — еще пожар на
29
Петербургской — Излер — Излер — Излер — Излер — Массимо… А, вот…»
Он отыскал наконец то, чего добивался, и стал читать; строки прыгали в его глазах, он,
однако ж, дочел всё «известие» и жадно принялся отыскивать в следующих нумерах
позднейшие прибавления. Руки его дрожали, перебирая листы, от судорожного нетерпения.
Вдруг кто-то сел подле него, за его столом. Он заглянул — Заметов, тот же самый Заметов и
в том же виде, с перстнями, с цепочками, с пробором в черных вьющихся и напомаженных

27 Излер Иван Иванович — «забавник и любимец петербургской публики», по характеристике тогдашних
газет, владелец загородного увеселительного сада «Минеральные воды» (в Новой деревне), пользовавшегося в
60-е годы большой популярностью у публики.

28 Бартола, Массимо, Ацтеки… — Летом 1865 года петербургские газеты были полны рекламными
заметками о лилипутах — юноше Массимо и девушке Бартоло, — которых демонстрировал публике некий
заезжий предприимчивый антрепренер Морис. По сообщениям газет, лилипуты были будто бы привезены в
Европу из Мексики, по происхождению являлись потомками ее древних обитателей — ацтеков и находились
под особым покровительством английской королевы Виктории и Наполеона III. 29 июня лилипутов специально
возили в Петергоф, ко двору («Петербургский листок», 1867, №№ 98, 115).

29 …пожар на Песках, пожар на Петербургской, еще пожар на Петербургской… — В 1865 году пожары в
Петербурге и провинции были повальным бедствием. «Пожары, пожары и пожары в ужасающих размерах —
вот печальные и почти ежедневные известия, которые приносят нам газеты», — писали «Русские ведомости»
(1865, № 61). «Все газеты наполнены известиями о пожарных случаях, более или менее важных», — вторил им
«Голос» (1865, № 166).