Page 15 - СКАЗКИ

И действительно, он как лег, так сейчас и уснул. И не метался во сне, и даже не храпел,
как это случалось с ним в прежнее время, когда он наживал, но совести не имел.
Но Арина Ивановна думала об этом несколько иначе. Она очень хорошо понимала, что
в кабацком деле совесть совсем не такое приятное приобретение, от которого можно было
бы ожидать прибытка, и потому решилась во что бы то ни стало отделаться от непрошеной
гостьи. Скрепя сердце, она переждала ночь, но как только в запыленные окна кабака
забрезжил свет, она выкрала у спящего мужа совесть и стремглав бросилась с нею на улицу.
Как нарочно, это был базарный день: из соседних деревень уже тянулись мужики с
возами, и квартальный надзиратель Ловец самолично отправлялся на базар для наблюдения
за порядком. Едва завидела Арина Ивановна поспешающего Ловца, как у ней блеснула уже в
голове счастливая мысль. Она во весь дух побежала за ним, и едва успела поравняться, как
сейчас же, с изумительною ловкостью, сунула потихоньку совесть в карман его пальто.
Ловец был малый не то чтоб совсем бесстыжий, но стеснять себя не любил и запускал
лапу довольно свободно. Вид у него был не то чтоб наглый, а устремительный. Руки были не
то чтоб слишком озорные, но охотно зацепляли все, что попадалось по дороге. Словом
сказать, был лихоимец порядочный.
И вдруг этого самого человека начало коробить.
Пришел он на базарную площадь, и кажется ему, что все, что там ни наставлено, и на
возах, и на рундуках note_22, и в лавках, – все это не его, а чужое. Никогда прежде этого с
ним не бывало. Протер он себе бесстыжие глаза и думает: «Не очумел ли я, не во сне ли все
это мне представляется?» Подошел к одному возу, хочет запустить лапу, ан лапа не
поднимается: подошел к другому возу, хочет мужика за бороду вытрясти – о, ужас! длани не
простираются!
Испугался.
«Что это со мной нынче сделалось? – думает Ловец, – ведь этаким манером, пожалуй, и
напредки все дело себе испорчу! Уж не воротиться ли, за добра ума, домой?»
Однако понадеялся, что, может быть, и пройдет. Стал погуливать по базару; смотрит,
лежит всякая живность, разостланы всякие материи, и все это как будто говорит: «Вот и
близок локоть, да не укусишь!»
А мужики между тем осмелились: видя, что человек очумел, глазами на свое добро
хлопает, стали шутки шутить, стали Ловца Фофаном Фо-фанычем звать note_23.
– Нет, это со мною болезнь какая-нибудь! – решил Ловец и так-таки без кульков, с
пустыми руками, и отправился домой.
Возвращается он домой, а Ловчиха-жена уж ждет, думает: «Сколько-то мне супруг мой
любезный нынче кульков принесет?» И вдруг – ни одного. Так и закипело в ней сердце, так и
накинулась она на Ловца.
– Куда кульки девал? – спрашивает она его.
– Перед лицом моей совести свидетельствуюсь… – начал было Ловец.
– Где у тебя кульки, тебя спрашивают?
– Перед лицом моей совести свидетельствуюсь… – вновь повторил Ловец.
– Ну, так и обедай своею совестью до будущего базара, а у меня для тебя нет обеда! –
решила Ловчиха.
Понурил Ловец голову, потому что знал, что Ловчихино слово твердое. Снял он с себя
пальто – и вдруг словно преобразился совсем! Так как совесть осталась, вместе с пальто, на
стенке, то сделалось ему опять и легко, и свободно и стало опять казаться, что на свете нет
ничего чужого, а всё его. И почувствовал он вновь в себе способность глотать и загребать.

note_22
…на рундуках…-т. е. на ларях (на сундуках).

note_23
…стали Ловца Фофаном Фофанычем звать.– Фофан – по Далю – простак, простофиля, дурак, глупец.