Page 33 - СКАЗКИ

– Бежим! – опять говорит посланец.
– Не могу! – повторяет осужденный.
– Что вы там шепчетесь, злоумышляете? – как гаркнет вдруг волк.
Оба зайца так и обмерли. Попался и посланец! Подговор часовых к побегу – что, бишь,
за это по правилам-то полагается? Ах, быть серой заиньке и без жениха, и без братца – обоих
волк с волчихой слопают!
Опомнились косые – а перед ними и волк, и волчиха зубами стучат, а глаза у обоих в
ночной темноте, словно фонари, так и светятся.
– Мы, ваше благородие, ничего… так, промежду себя… землячок проведать меня
пришел!-лепечет осужденный, а сам так и мрет от страху.
– То-то «ничего»! знаю я вас! пальца вам тоже в рот не клади! Сказывайте, в чем дело?
– Так и так, ваше благородие, – вступился тут невестин брат, – сестрица моя, а его
невеста, помирает, так просит, нельзя ли его проститься с нею отпустить?
– Гм… это хорошо, что невеста жениха любит, – говорит волчиха.– Это значит, что
зайчат у них много будет, корму волкам прибавится. И мы с волком любимся, и у нас волчат
много. Сколько по воле ходят, а четверо и теперь при нас живут. Волк, а волк! отпустить, что
ли, жениха к невесте проститься?
– Да ведь его на послезавтра есть назначено…
– Я, ваше благородие, прибегу… я мигом оборочу… у меня это… вот как бог свят
прибегу! – заспешил осужденный, и чтобы волк не сомневался, что он может мигом
оборотить, таким вдруг молодцом прикинулся, что сам волк на него залюбовался и подумал:
«Вот кабы у меня солдаты такие были!»
А волчиха пригорюнилась и молвила:
– Вот, поди ж ты! заяц, а как свою зайчиху любит!
Делать нечего, согласился волк отпустить косого в побывку, но с тем, чтобы как раз к
сроку оборотил. А невестина брата аманатом note_49 у себя оставил.
– Коли не воротишься через двое суток к шести часам утра, – сказал он, – я его вместо
тебя съем; а коли воротишься – обоих съем, а может быть… ха-ха… и помилую!
Пустился косой, как из лука стрела. Бежит, земля дрожит. Гора на пути встренется – он
ее «на уру» возьмет; река – он и броду не ищет, прямо вплавь так и чешет; болото – он с
пятой кочки на десятую перепрыгивает. Шутка ли? в тридевятое царство поспеть надо, да в
баню сходить, да жениться («непременно женюсь!» – ежеминутно твердил он себе), да
обратно, чтобы к волку на завтрак попасть…
Даже птицы быстроте его удивлялись, – говорили: «Вот в «Московских ведомостях»
пишут, будто у зайцев не душа, а пар – а вон он как… улепетывает!»
Прибежал, наконец. Сколько тут радостей было – этого ни в сказке не сказать, ни
пером описать. Серенькая заинька, как увидела своего ненаглядного, так и про хворь
позабыла. Встала на задние лапки, надела на себя барабан и ну лапками «кавалерийскую
рысь» выбивать – это она сюрприз жениху приготовила! А вдова-зайчиха так просто
засевалась совсем: не знает, где усадить нареченного зятюшку, чем накормить. Прибежали
тут тетки со всех сторон, да кумы, да сестрицы – всем лестно на жениха посмотреть, а может
быть, и лакомого кусочка в гостях отведать.
Один жених словно не в себе сидит. Не успел с невестой намиловаться, как уж
затвердил:
– Мне бы в баню сходить да жениться поскорее!
– Что больно к спеху занадобилось? – подшучивает над ним зайчиха-мать.
– Обратно бежать надо. Только на одни сутки волк и отпустил.
Рассказал он тут, как и что. Рассказывает, а сам горькими слезами разливается. И
воротиться-то ему не хочется, и не воротиться нельзя. Слово, вишь, дал, а заяц своему слову

note_49
Аманат – заложник.