Page 84 - СКАЗКИ

ни в губернаторской канцелярии, ни в губернском правлении иногда по целым месяцам
слыхом не слыхать. Исправники в них – непьющие; городничие – такие, что две рюмки
вставши, да три перед обедом, да три перед ужином – и сами говорят: «Баста!», городские
головы – такие, что только о том и думают, как бы новую пожарную трубу приобрести или
общественный банк устроить, а обыватели-трудолюбивые, к начальству ласковые и к уплате
податей склонные.
К числу таких веселящих начальственные сердца муниципий принадлежал и Любезнов.
Я помню, губернатор даже руки потирал, когда заводили речь об этом городе. «За Любезнов
я спокоен! Любезновцы меня не выдадут!» – восклицал его превосходительство, и все
губернское правление, в полном составе, вторило: «Да, за Любезнов мы спокойны!
Любезновцы нас не выдадут!» Зато, бывало, как только придет из Петербурга циркуляр о
принятии пожертвований на памятник Феофану Прокоповичу или на стипендию имени
генерал-майора Мардария Отчаянного note_118, так тотчас же первая мысль: поскорее дать
знать любезновцам! И точно: не успеет начальство и оглянуться, как исправник Миловзоров
уже шлет 50 коп., а городничий Вальяжный – целых 75 коп. Тогда как из Полоумного
городничий с тоской доносит, что, по усиленному его приглашению, пожертвований на
означенный предмет поступила всего 1 копейка… Да еще испрашивает в разрешение
предписания, как с одной копейкой поступить, потому-де, что почтовая контора принимает к
пересылке деньги лишь в круглых суммах!
Любезнов был городок небольшой, но настолько опрятный, что только разве в самую
глухую осень, да и то не на всех его улицах, можно было увязнуть. В нем был общественный
банк, исправная пожарная команда, бульвар на берегу реки Любезновки, небольшой
каменный гостиный двор, собор, две мощеные улицы – одним словом, все, что может
веселить самое прихотливое начальническое сердце. Но главным украшением города был
городской голова. Этот замечательно деятельный человек целых пять трехлетий не сходил с
головства и в течение этого времени неуклонно задавал пиры губернским властям, а
местным – кидал подачки. С помощью этой внутренней политики он и сам твердо держался
на месте, и в то же время содержал любезновское общество в дисциплине, подходящей к
ежовым рукавицам. И вот, быть может, благодаря этим последним, в Любезнове процвели
разнообразнейшие мастерства, которые сделали имя этого города известным не только в
губернии, но и за пределами ее.
Этот блестящий результат был, однако ж, достигнут не без труда. Есть предание, что
Любезнов некогда назывался Буяновым и что кличка эта была ему дана именно за крайнюю
необузданность его обывателей. Было будто бы такое время, когда любезновцы проводили
время в гульбе и праздности и все деньги, какие попадали им в руки, «крамольным обычаем»
пропивали и проедали; когда они не токмо не оказывали начальству должных знаков
почитания, но одного из своих градоначальников продали в рабство в соседний город (см.
«Северные народоправства», соч. Н. И. Костомарова). Даже и доднесь наиболее
распространенные в городе фамильные прозвища свидетельствуют о крамольническом их
происхождении. Таковы, например, Изуверовы, Идоловы, Строптивцевы, Вольницыны,
Непроймёновы и т. д. Так что несколько странно видеть какого-нибудь Идолова, которого
предок когда-то градоначальника в рабство продал, а ныне потомок постепенными мерами
до того доведен, что готов, для увеселения начальства, сам себя в рабство задаром отдать.
К счастию для Буянова, случилось сряду четыре удачных и продолжительных
головства, которые и положили конец этой неурядице. Первый из этих удачных градских

note_118
…циркуляр о принятии пожертвований на памятник Феофану Прокоповичу или на стипендию имени
генерал-майора Мардария Отчаянного…– В русской печати 70-80-х гг. часто сообщалось о подписке на
сооружение памятников или на открытие именных стипендий. Имел место и воспроизведенный Салтыковым
случай с пожертвованием одной копейки (см.: Голос. 1875, 9 августа. № 218. С. 1).