Page 161 - Война и мир 1 том

недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь
Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов
с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в
гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел
обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие
же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой
он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была
ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как
он поразит Бориса и всех его товарищей-гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским
видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной.
Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство
готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с
музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли
в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом,
теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей
исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма
выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми,
которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от
Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить
место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув
после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед
круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис,
с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки,
ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда
думал только о том, чем он был занят.
– Ну-ка, как вы из этого выйдете? – сказал он.
– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше
дормир , [ Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над
которыми они смеивались когда-то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не
забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но
Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых
дорог, хочет, не подражая другим, по-новому, по-своему выражать свои чувства, только бы
не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что-нибудь особенное
сделать при свидании с другом: он хотел как-нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только
никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно
обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые
шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые
отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много
переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу
происшедшие в них перемены.
– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы
грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе
и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка-немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, –
прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта