Page 11 - Война и мир 2 том

Да счастливый Наполеон,
Познав чрез опыты, каков Багратион,
Не смеет утруждать Алкидов русских боле…»

Но еще он не кончил стихов, как громогласный дворецкий провозгласил: «Кушанье
готово!» Дверь отворилась, загремел из столовой польский: «Гром победы раздавайся,
веселися храбрый росс», и граф Илья Андреич, сердито посмотрев на автора, продолжавшего
читать стихи, раскланялся перед Багратионом. Все встали, чувствуя, что обед был важнее
стихов, и опять Багратион впереди всех пошел к столу. На первом месте, между двух
Александров – Беклешова и Нарышкина, что тоже имело значение по отношению к имени
государя, посадили Багратиона: 300 человек разместились в столовой по чинам и важности,
кто поважнее, поближе к чествуемому гостю: так же естественно, как вода разливается туда
глубже, где местность ниже.
Перед самым обедом граф Илья Андреич представил князю своего сына. Багратион,
узнав его, сказал несколько нескладных, неловких слов, как и все слова, которые он говорил
в этот день. Граф Илья Андреич радостно и гордо оглядывал всех в то время, как Багратион
говорил с его сыном.
Николай Ростов с Денисовым и новым знакомцем Долоховым сели вместе почти на
середине стола. Напротив них сел Пьер рядом с князем Несвицким. Граф Илья Андреич
сидел напротив Багратиона с другими старшинами и угащивал князя, олицетворяя в себе
московское радушие.
Труды его не пропали даром. Обеды его, постный и скоромный, были великолепны, но
совершенно спокоен он всё-таки не мог быть до конца обеда. Он подмигивал буфетчику,
шопотом приказывал лакеям, и не без волнения ожидал каждого, знакомого ему блюда. Всё
было прекрасно. На втором блюде, вместе с исполинской стерлядью (увидав которую, Илья
Андреич покраснел от радости и застенчивости), уже лакеи стали хлопать пробками и
наливать шампанское. После рыбы, которая произвела некоторое впечатление, граф Илья
Андреич переглянулся с другими старшинами. – «Много тостов будет, пора начинать!» –
шепнул он и взяв бокал в руки – встал. Все замолкли и ожидали, что он скажет.
– Здоровье государя императора! – крикнул он, и в ту же минуту добрые глаза его
увлажились слезами радости и восторга. В ту же минуту заиграли: «Гром победы
раздавайся».Все встали с своих мест и закричали ура! и Багратион закричал ура! тем же
голосом, каким он кричал на Шенграбенском поле. Восторженный голос молодого Ростова
был слышен из за всех 300 голосов. Он чуть не плакал. – Здоровье государя императора, –
кричал он, – ура! – Выпив залпом свой бокал, он бросил его на пол. Многие последовали его
примеру. И долго продолжались громкие крики. Когда замолкли голоса, лакеи подобрали
разбитую посуду, и все стали усаживаться, и улыбаясь своему крику переговариваться. Граф
Илья Андреич поднялся опять, взглянул на записочку, лежавшую подле его тарелки и
провозгласил тост за здоровье героя нашей последней кампании, князя Петра Ивановича
Багратиона и опять голубые глаза графа увлажились слезами. Ура! опять закричали голоса
300 гостей, и вместо музыки послышались певчие, певшие кантату сочинения Павла
Ивановича Кутузова.

«Тщетны россам все препоны,
Храбрость есть побед залог,
Есть у нас Багратионы,
Будут все враги у ног» и т.д.

Только что кончили певчие, как последовали новые и новые тосты, при которых всё
больше и больше расчувствовался граф Илья Андреич, и еще больше билось посуды, и еще
больше кричалось. Пили за здоровье Беклешова, Нарышкина, Уварова, Долгорукова,
Апраксина, Валуева, за здоровье старшин, за здоровье распорядителя, за здоровье всех