Page 137 - Война и мир 2 том

– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди-ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на
то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление
подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями
людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери,
стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как-нибудь господских покоев, и
стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из-под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому
хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату
вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином
платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала,
что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался
предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за
волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай,
обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам
седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так-то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое-нибудь
дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как
будто до него это не касалось, стараясь как-нибудь нечаянно не повредить барышне.

IV

Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в
ведение сына, в этот день, 15-го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом,
показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети,
которые что-то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и
охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся
через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого
меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо
выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками,
выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40
борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130-ти собак и 20-ти конных
охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и
назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно
растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда
переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на