Page 195 - Война и мир 2 том

за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа
сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего-то и что она сделала какой-то знак
проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была
всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на
делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери
Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо.
И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой-нибудь страшный план на нынешний
вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что-то
особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да
это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те
признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое-то страшное намерение.
«Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит
ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть,
в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье).
Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось
ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда
пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть
три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору
обрушиться на их семейство», думала она.

XVI

Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже
несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав
у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение.
Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен
был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где
был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была
готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых
они должны были скакать за-границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и
десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры
Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший
беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами,
медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед
раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире
ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его
лакей-француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот
и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой,