Page 204 - Война и мир 2 том

Анатоль шел за ним обычной, молодцоватой походкой. Но на лице его было заметно
беспокойство.
Войдя в свой кабинет, Пьер затворил дверь и обратился к Анатолю, не глядя на него.
– Вы обещали графине Ростовой жениться на ней и хотели увезти ее?
– Мой милый, – отвечал Анатоль по-французски (как и шел весь разговор), я не считаю
себя обязанным отвечать на допросы, делаемые в таком тоне.
Лицо Пьера, и прежде бледное, исказилось бешенством. Он схватил своей большой
рукой Анатоля за воротник мундира и стал трясти из стороны в сторону до тех пор, пока
лицо Анатоля не приняло достаточное выражение испуга.
– Когда я говорю, что мне надо говорить с вами… – повторял Пьер.
– Ну что, это глупо. А? – сказал Анатоль, ощупывая оторванную с сукном пуговицу
воротника.
– Вы негодяй и мерзавец, и не знаю, что меня воздерживает от удовольствия
разможжить вам голову вот этим, – говорил Пьер, – выражаясь так искусственно потому, что
он говорил по-французски. Он взял в руку тяжелое пресспапье и угрожающе поднял и тотчас
же торопливо положил его на место.
– Обещали вы ей жениться?
– Я, я, я не думал; впрочем я никогда не обещался, потому что…
Пьер перебил его. – Есть у вас письма ее? Есть у вас письма? – повторял Пьер,
подвигаясь к Анатолю.
Анатоль взглянул на него и тотчас же, засунув руку в карман, достал бумажник.
Пьер взял подаваемое ему письмо и оттолкнув стоявший на дороге стол повалился на
диван.
– Je ne serai pas violent, ne craignez rien, [ Не бойтесь, я насилия не употреблю,] –
сказал Пьер, отвечая на испуганный жест Анатоля. – Письма – раз, – сказал Пьер, как будто
повторяя урок для самого себя. – Второе, – после минутного молчания продолжал он, опять
вставая и начиная ходить, – вы завтра должны уехать из Москвы.
– Но как же я могу…
– Третье, – не слушая его, продолжал Пьер, – вы никогда ни слова не должны говорить
о том, что было между вами и графиней. Этого, я знаю, я не могу запретить вам, но ежели в
вас есть искра совести… – Пьер несколько раз молча прошел по комнате. Анатоль сидел у
стола и нахмурившись кусал себе губы.
– Вы не можете не понять наконец, что кроме вашего удовольствия есть счастье,
спокойствие других людей, что вы губите целую жизнь из того, что вам хочется веселиться.
Забавляйтесь с женщинами подобными моей супруге – с этими вы в своем праве, они знают,
чего вы хотите от них. Они вооружены против вас тем же опытом разврата; но обещать
девушке жениться на ней… обмануть, украсть… Как вы не понимаете, что это так же подло,
как прибить старика или ребенка!…
Пьер замолчал и взглянул на Анатоля уже не гневным, но вопросительным взглядом.
– Этого я не знаю. А? – сказал Анатоль, ободряясь по мере того, как Пьер преодолевал
свой гнев. – Этого я не знаю и знать не хочу, – сказал он, не глядя на Пьера и с легким
дрожанием нижней челюсти, – но вы сказали мне такие слова: подло и тому подобное,
которые я comme un homme d'honneur [ как честный человек] никому не позволю.
Пьер с удивлением посмотрел на него, не в силах понять, чего ему было нужно.
– Хотя это и было с глазу на глаз, – продолжал Анатоль, – но я не могу…
– Что ж, вам нужно удовлетворение? – насмешливо сказал Пьер.
– По крайней мере вы можете взять назад свои слова. А? Ежели вы хотите, чтоб я
исполнил ваши желанья. А?
– Беру, беру назад, – проговорил Пьер и прошу вас извинить меня. Пьер взглянул
невольно на оторванную пуговицу. – И денег, ежели вам нужно на дорогу. – Анатоль
улыбнулся.
Это выражение робкой и подлой улыбки, знакомой ему по жене, взорвало Пьера.