Page 5 - Война и мир 2 том

мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который
доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для
показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья.
Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед
отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда,
а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень
благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то,
что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть,
что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты
это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя
связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты
всё-таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его
своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была
прелестная 16-тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался
ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов,
но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали»,
подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать
не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел
Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. –
Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов,
перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков,
прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что
такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и
Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила
она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда
увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? –
спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?