Page 58 - Война и мир 2 том

совершенного освобождения крестьян от крепостной зависимости, что до тех пор крестьяне
не должны быть отягчаемы работой, что женщины с детьми не должны посылаться на
работы, что крестьянам должна быть оказываема помощь, что наказания должны быть
употребляемы увещательные, а не телесные, что в каждом имении должны быть учреждены
больницы, приюты и школы. Некоторые управляющие (тут были и полуграмотные экономы)
слушали испуганно, предполагая смысл речи в том, что молодой граф недоволен их
управлением и утайкой денег; другие, после первого страха, находили забавным
шепелявенье Пьера и новые, неслыханные ими слова; третьи находили просто удовольствие
послушать, как говорит барин; четвертые, самые умные, в том числе и главноуправляющий,
поняли из этой речи то, каким образом надо обходиться с барином для достижения своих
целей.
Главноуправляющий выразил большое сочувствие намерениям Пьера; но заметил, что
кроме этих преобразований необходимо было вообще заняться делами, которые были в
дурном состоянии.
Несмотря на огромное богатство графа Безухого, с тех пор, как Пьер получил его и
получал, как говорили, 500 тысяч годового дохода, он чувствовал себя гораздо менее
богатым, чем когда он получал свои 10-ть тысяч от покойного графа. В общих чертах он
смутно чувствовал следующий бюджет. В Совет платилось около 80-ти тысяч по всем
имениям; около 30-ти тысяч стоило содержание подмосковной, московского дома и княжон;
около 15-ти тысяч выходило на пенсии, столько же на богоугодные заведения; графине на
прожитье посылалось 150 тысяч; процентов платилось за долги около 70-ти тысяч;
постройка начатой церкви стоила эти два года около 10-ти тысяч; остальное около 100-та
тысяч расходилось – он сам не знал как, и почти каждый год он принужден был занимать.
Кроме того каждый год главноуправляющий писал то о пожарах, то о неурожаях, то о
необходимости перестроек фабрик и заводов. И так, первое дело, представившееся Пьеру,
было то, к которому он менее всего имел способности и склонности – занятие делами.
Пьер с главноуправляющим каждый день занимался . Но он чувствовал, что занятия его
ни на шаг не подвигали дела. Он чувствовал, что его занятия происходят независимо от дела,
что они не цепляют за дело и не заставляют его двигаться. С одной стороны
главноуправляющий выставлял дела в самом дурном свете, показывая Пьеру необходимость
уплачивать долги и предпринимать новые работы силами крепостных мужиков, на что Пьер
не соглашался; с другой стороны, Пьер требовал приступления к делу освобождения, на что
управляющий выставлял необходимость прежде уплатить долг Опекунского совета, и
потому невозможность быстрого исполнения.
Управляющий не говорил, что это совершенно невозможно; он предлагал для
достижения этой цели продажу лесов Костромской губернии, продажу земель низовых и
крымского именья. Но все эти операции в речах управляющего связывались с такою
сложностью процессов, снятия запрещений, истребований, разрешений и т. п., что Пьер
терялся и только говорил ему:
– Да, да, так и сделайте.
Пьер не имел той практической цепкости, которая бы дала ему возможность
непосредственно взяться за дело, и потому он не любил его и только старался притвориться
перед управляющим, что он занят делом. Управляющий же старался притвориться перед
графом, что он считает эти занятия весьма полезными для хозяина и для себя
стеснительными.
В большом городе нашлись знакомые; незнакомые поспешили познакомиться и
радушно приветствовали вновь приехавшего богача, самого большого владельца губернии.
Искушения по отношению главной слабости Пьера, той, в которой он признался во время
приема в ложу, тоже были так сильны, что Пьер не мог воздержаться от них. Опять целые
дни, недели, месяцы жизни Пьера проходили так же озабоченно и занято между вечерами,
обедами, завтраками, балами, не давая ему времени опомниться, как и в Петербурге. Вместо
новой жизни, которую надеялся повести Пьер, он жил всё тою же прежней жизнью, только в