Page 60 - Война и мир 2 том

Главноуправляющий, весьма глупый и хитрый человек, совершенно понимая умного и
наивного графа, и играя им, как игрушкой, увидав действие, произведенное на Пьера
приготовленными приемами, решительнее обратился к нему с доводами о невозможности и,
главное, ненужности освобождения крестьян, которые и без того были совершенно
счастливы.
Пьер втайне своей души соглашался с управляющим в том, что трудно было
представить себе людей, более счастливых, и что Бог знает, что ожидало их на воле; но Пьер,
хотя и неохотно, настаивал на том, что он считал справедливым. Управляющий обещал
употребить все силы для исполнения воли графа, ясно понимая, что граф никогда не будет в
состоянии поверить его не только в том, употреблены ли все меры для продажи лесов и
имений, для выкупа из Совета, но и никогда вероятно не спросит и не узнает о том, как
построенные здания стоят пустыми и крестьяне продолжают давать работой и деньгами всё
то, что они дают у других, т. е. всё, что они могут давать.

XI

В самом счастливом состоянии духа возвращаясь из своего южного путешествия, Пьер
исполнил свое давнишнее намерение заехать к своему другу Болконскому, которого он не
видал два года.
Богучарово лежало в некрасивой, плоской местности, покрытой полями и срубленными
и несрубленными еловыми и березовыми лесами. Барский двор находился на конце прямой,
по большой дороге расположенной деревни, за вновь вырытым, полно-налитым прудом, с
необросшими еще травой берегами, в середине молодого леса, между которым стояло
несколько больших сосен.
Барский двор состоял из гумна, надворных построек, конюшень, бани, флигеля и
большого каменного дома с полукруглым фронтоном, который еще строился. Вокруг дома
был рассажен молодой сад. Ограды и ворота были прочные и новые; под навесом стояли две
пожарные трубы и бочка, выкрашенная зеленой краской; дороги были прямые, мосты были
крепкие с перилами. На всем лежал отпечаток аккуратности и хозяйственности.
Встретившиеся дворовые, на вопрос, где живет князь, указали на небольшой, новый
флигелек, стоящий у самого края пруда. Старый дядька князя Андрея, Антон, высадил Пьера
из коляски, сказал, что князь дома, и проводил его в чистую, маленькую прихожую.
Пьера поразила скромность маленького, хотя и чистенького домика после тех
блестящих условий, в которых последний раз он видел своего друга в Петербурге. Он
поспешно вошел в пахнущую еще сосной, не отштукатуренную, маленькую залу и хотел
итти дальше, но Антон на цыпочках пробежал вперед и постучался в дверь.
– Ну, что там? – послышался резкий, неприятный голос.
– Гость, – отвечал Антон.
– Проси подождать, – и послышался отодвинутый стул. Пьер быстрыми шагами
подошел к двери и столкнулся лицом к лицу с выходившим к нему, нахмуренным и
постаревшим, князем Андреем. Пьер обнял его и, подняв очки, целовал его в щеки и близко
смотрел на него.
– Вот не ждал, очень рад, – сказал князь Андрей. Пьер ничего не говорил; он
удивленно, не спуская глаз, смотрел на своего друга. Его поразила происшедшая перемена в
князе Андрее. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд
был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог
придать радостного и веселого блеска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но
взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем-то одном,
поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.
При свидании после долгой разлуки, как это всегда бывает, разговор долго не мог