Page 10 - Война и мир 3 том

Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и
солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мун-
дир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был началь-
ник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из-под горы показалась
кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высо-
кий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной
мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал
галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями,
каменьями и золотыми галунами.
Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торже-
ственно-театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер,
французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитан-
ский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и
было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и
он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде.
Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне
отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев
прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.)] он с грустной улыбкой повер-
нулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные,
они не знают, что я их завтра покидаю!]
Но несмотря на то, что он твердо верил в то, что он был неаполитанский король, и что
он сожалел о горести своих покидаемых им подданных, в последнее время, после того как
ему ведено было опять поступить на службу, и особенно после свидания с Наполеоном в Дан-
циге, когда августейший шурин сказал ему: «Je vous ai fait Roi pour régner à manière, mais pas
à la vôtre», [Я вас сделал королем для того, чтобы царствовать не по-своему, а по-моему.] –
он весело принялся за знакомое ему дело и, как разъевшийся, но не зажиревший, годный на
службу конь, почуяв себя в упряжке, заиграл в оглоблях и, разрядившись как можно пестрее
и дороже, веселый и довольный, скакал, сам не зная куда и зачем, по дорогам Польши.
Увидав русского генерала, он по-королевски, торжественно, откинул назад голову с зави-
тыми по плечи волосами и вопросительно поглядел на французского полковника. Полковник
почтительно передал его величеству значение Балашева, фамилию которого он не мог выго-
ворить.
– De Bal-macheve! – сказал король (своей решительностью превозмогая трудность, пред-
ставлявшуюся полковнику), – charmé de faire votre connaissance, général, [очень приятно позна-
комиться с вами, генерал] – прибавил он с королевски-милостивым жестом. Как только король
начал говорить громко и быстро, все королевское достоинство мгновенно оставило его, и он,
сам не замечая, перешел в свойственный ему тон добродушной фамильярности. Он положил
свою руку на холку лошади Балашева.
– Eh, bien, général, tout est à la guerre, à ce qu'il paraît, [Ну что ж, генерал, дело, кажется,
идет к войне,] – сказал он, как будто сожалея об обстоятельстве, о котором он не мог судить.
– Sire, – отвечал Балашев. – l'Empereur mon maître ne désire point la guerre, et comme
Votre Majesté le voit, – говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majesté, [Государь
император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть… ваше величество.] с
неизбежной аффектацией учащения титула, обращаясь к лицу, для которого титул этот еще
новость.
Лицо Мюрата сияло глупым довольством в то время, как он слушал monsieur de Balachoff.
Но royauté oblige: [королевское звание имеет свои обязанности: ] он чувствовал необходимость