Page 124 - Война и мир 4 том

Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде,
мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях
жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже гра-
бить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем,
чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и ули-
цам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они нахо-
дили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.
Но за первыми грабителями приезжали другие, третьи, и грабеж с каждым днем, по мере
увеличения грабителей, становился труднее и труднее и принимал более определенные формы.
Французы застали Москву хотя и пустою, но со всеми формами органически правильно
жившего города, с его различными отправлениями торговли, ремесел, роскоши, государствен-
ного управления, религии. Формы эти были безжизненны, но они еще существовали. Были
ряды, лавки, магазины, лабазы, базары – большинство с товарами; были фабрики, ремесленные
заведения; были дворцы, богатые дома, наполненные предметами роскоши; были больницы,
остроги, присутственные места, церкви, соборы. Чем долее оставались французы, тем более
уничтожались эти формы городской жизни, и под конец все слилось в одно нераздельное, без-
жизненное поле грабежа.
Грабеж французов, чем больше он продолжался, тем больше разрушал богатства Москвы
и силы грабителей. Грабеж русских, с которого началось занятие русскими столицы, чем
дольше он продолжался, чем больше было в нем участников, тем быстрее восстановлял он
богатство Москвы и правильную жизнь города.
Кроме грабителей, народ самый разнообразный, влекомый – кто любопытством, кто дол-
гом службы, кто расчетом, – домовладельцы, духовенство, высшие и низшие чиновники, тор-
говцы, ремесленники, мужики – с разных сторон, как кровь к сердцу, – приливали к Москве.
Через неделю уже мужики, приезжавшие с пустыми подводами, для того чтоб увозить
вещи, были останавливаемы начальством и принуждаемы к тому, чтобы вывозить мертвые тела
из города. Другие мужики, прослышав про неудачу товарищей, приезжали в город с хлебом,
овсом, сеном, сбивая цену друг другу до цены ниже прежней. Артели плотников, надеясь на
дорогие заработки, каждый день входили в Москву, и со всех сторон рубились новые, чини-
лись погорелые дома. Купцы в балаганах открывали торговлю. Харчевни, постоялые дворы
устраивались в обгорелых домах. Духовенство возобновило службу во многих не погоревших
церквах. Жертвователи приносили разграбленные церковные вещи. Чиновники прилаживали
свои столы с сукном и шкафы с бумагами в маленьких комнатах. Высшее начальство и поли-
ция распоряжались раздачею оставшегося после французов добра. Хозяева тех домов, в кото-
рых было много оставлено свезенных из других домов вещей, жаловались на несправедливость
своза всех вещей в Грановитую палату; другие настаивали на том, что французы из разных
домов свезли вещи в одно место, и оттого несправедливо отдавать хозяину дома те вещи, кото-
рые у него найдены. Бранили полицию; подкупали ее; писали вдесятеро сметы на погоревшие
казенные вещи; требовали вспомоществований. Граф Растопчин писал свои прокламации.

XV

В конце января Пьер приехал в Москву и поселился в уцелевшем флигеле. Он съездил
к графу Растопчину, к некоторым знакомым, вернувшимся в Москву, и собирался на третий
день ехать в Петербург. Все торжествовали победу; все кипело жизнью в разоренной и ожи-
вающей столице. Пьеру все были рады; все желали видеть его, и все расспрашивали его про
то, что он видел. Пьер чувствовал себя особенно дружелюбно расположенным ко всем людям,
которых он встречал; но невольно теперь он держал себя со всеми людьми настороже, так,
чтобы не связать себя чем-нибудь. Он на все вопросы, которые ему делали, – важные или самые