Page 125 - Война и мир 4 том

ничтожные, – отвечал одинаково неопределенно; спрашивали ли у него: где он будет жить?
будет ли он строиться? когда он едет в Петербург и возьмется ли свезти ящичек? – он отвечал:
да, может быть, я думаю, и т. д.
О Ростовых он слышал, что они в Костроме, и мысль о Наташе редко приходила ему.
Ежели она и приходила, то только как приятное воспоминание давно прошедшего. Он чув-
ствовал себя не только свободным от житейских условий, но и от этого чувства, которое он,
как ему казалось, умышленно напустил на себя.
На третий день своего приезда в Москву он узнал от Друбецких, что княжна Марья в
Москве. Смерть, страдания, последние дни князя Андрея часто занимали Пьера и теперь с
новой живостью пришли ему в голову. Узнав за обедом, что княжна Марья в Москве и живет
в своем не сгоревшем доме на Вздвиженке, он в тот же вечер поехал к ней.
Дорогой к княжне Марье Пьер не переставая думал о князе Андрее, о своей дружбе с
ним, о различных с ним встречах и в особенности о последней в Бородине.
«Неужели он умер в том злобном настроении, в котором он был тогда? Неужели не откры-
лось ему перед смертью объяснение жизни?» – думал Пьер. Он вспомнил о Каратаеве, о его
смерти и невольно стал сравнивать этих двух людей, столь различных и вместе с тем столь
похожих по любви, которую он имел к обоим, и потому, что оба жили и оба умерли.
В самом серьезном расположении духа Пьер подъехал к дому старого князя. Дом этот
уцелел. В нем видны были следы разрушения, но характер дома был тот же. Встретивший Пьера
старый официант с строгим лицом, как будто желая дать почувствовать гостю, что отсутствие
князя не нарушает порядка дома, сказал, что княжна изволили пройти в свои комнаты и при-
нимают по воскресеньям.
– Доложи; может быть, примут, – сказал Пьер.
– Слушаю-с, – отвечал официант, – пожалуйте в портретную.
Через несколько минут к Пьеру вышли официант и Десаль. Десаль от имени княжны
передал Пьеру, что она очень рада видеть его и просит, если он извинит ее за бесцеремонность,
войти наверх, в ее комнаты.
В невысокой комнатке, освещенной одной свечой, сидела княжна и еще кто-то с нею, в
черном платье. Пьер помнил, что при княжне всегда были компаньонки. Кто такие и какие
они, эти компаньонки, Пьер не знал и не помнил. «Это одна из компаньонок», – подумал он,
взглянув на даму в черном платье.
Княжна быстро встала ему навстречу и протянула руку.
– Да, – сказала она, всматриваясь в его изменившееся лицо, после того как он поцеловал
ее руку, – вот как мы с вами встречаемся. Он и последнее время часто говорил про вас, – ска-
зала она, переводя свои глаза с Пьера на компаньонку с застенчивостью, которая на мгновение
поразила Пьера.
– Я так была рада, узнав о вашем спасенье. Это было единственное радостное известие,
которое мы получили с давнего времени. – Опять еще беспокойнее княжна оглянулась на ком-
паньонку и хотела что-то сказать; но Пьер перебил ее.
– Вы можете себе представить, что я ничего не знал про него, – сказал он. – Я считал его
убитым. Все, что я узнал, я узнал от других, через третьи руки. Я знаю только, что он попал
к Ростовым… Какая судьба!
Пьер говорил быстро, оживленно. Он взглянул раз на лицо компаньонки, увидал внима-
тельно ласково любопытный взгляд, устремленный на него, и, как это часто бывает во время
разговора, он почему-то почувствовал, что эта компаньонка в черном платье – милое, доброе,
славное существо, которое не помешает его задушевному разговору с княжной Марьей.
Но когда он сказал последние слова о Ростовых, замешательство в лице княжны Марьи
выразилось еще сильнее. Она опять перебежала глазами с лица Пьера на лицо дамы в черном
платье и сказала: