Page 141 - Война и мир 4 том

Нашествие стремится на восток, достигает конечной цели – Москвы. Столица взята; рус-
ское войско более уничтожено, чем когда-нибудь были уничтожены неприятельские войска в
прежних войнах от Аустерлица до Ваграма. Но вдруг вместо тех случайностей и гениально-
сти, которые так последовательно вели его до сих пор непрерывным рядом успехов к пред-
назначенной цели, является бесчисленное количество обратных случайностей, от насморка в
Бородине до морозов и искры, зажегшей Москву; и вместо гениальности являются глупость
и подлость, не имеющие примеров.
Нашествие бежит, возвращается назад, опять бежит, и все случайности постоянно теперь
уже не за, а против него.
Совершается противодвижение с востока на запад с замечательным сходством с предше-
ствовавшим движением с запада на восток. Те же попытки движения с востока на запад в 1805–
1807 – 1809 годах предшествуют большому движению; то же сцепление и группу огромных
размеров; то же приставание серединных народов к движению; то же колебание в середине
пути и та же быстрота по мере приближения к цели.
Париж – крайняя цель достигнута. Наполеоновское правительство и войска разрушены.
Сам Наполеон не имеет больше смысла; все действия его очевидно жалки и гадки; но опять
совершается необъяснимая случайность: союзники ненавидят Наполеона, в котором они видят
причину своих бедствий; лишенный силы и власти, изобличенный в злодействах и коварствах,
он бы должен был представляться им таким, каким он представлялся им десять лет тому назад
и год после, – разбойником вне закона. Но по какой-то странной случайности никто не видит
этого. Роль его еще не кончена. Человека, которого десять лет тому назад и год после считали
разбойником вне закона, посылают в два дня переезда от Франции на остров, отдаваемый ему
во владение с гвардией и миллионами, которые платят ему за что-то.

IV

Движение народов начинает укладываться в свои берега. Волны большого движения
отхлынули, и на затихшем море образуются круги, по которым носятся дипломаты, воображая,
что именно они производят затишье движения.
Но затихшее море вдруг поднимается. Дипломатам кажется, что они, их несогласия, при-
чиной этого нового напора сил; они ждут войны между своими государями; положение им
кажется неразрешимым. Но волна, подъем которой они чувствуют, несется не оттуда, откуда
они ждут ее. Поднимается та же волна, с той же исходной точки движения – Парижа. Совер-
шается последний отплеск движения с запада; отплеск, который должен разрешить кажущиеся
неразрешимыми дипломатические затруднения и положить конец воинственному движению
этого периода.
Человек, опустошивший Францию, один, без заговора, без солдат, приходит во Францию.
Каждый сторож может взять его; но, по странной случайности, никто не только не берет, но все
с восторгом встречают того человека, которого проклинали день тому назад и будут проклинать
через месяц.
Человек этот нужен еще для оправдания последнего совокупного действия.
Действие совершено. Последняя роль сыграна. Актеру велено раздеться и смыть сурьму
и румяны: он больше не понадобится.
И проходят несколько лет в том, что этот человек, в одиночестве на своем острове, играет
сам перед собой жалкую комедию, мелочно интригует и лжет, оправдывая свои деяния, когда
оправдание это уже не нужно, и показывает всему миру, что такое было то, что люди прини-
мали за силу, когда невидимая рука водила им.
Распорядитель, окончив драму и раздев актера, показал его нам.
– Смотрите, чему вы верили! Вот он! Видите ли вы теперь, что не он, а Я двигал вас?