Page 144 - Война и мир 4 том

знавал за денежные, настоящие долги. А чтобы за оставшиеся долги не быть посаженным в
яму, чем ему угрожали кредиторы, он снова поступил на службу.
Ехать в армию, где он был на первой вакансии полкового командира, нельзя было потому,
что мать теперь держалась за сына, как за последнюю приманку жизни; и потому, несмотря на
нежелание оставаться в Москве в кругу людей, знавших его прежде, несмотря на свое отвра-
щение к статской службе, он взял в Москве место по статской части и, сняв любимый им мун-
дир, поселился с матерью и Соней на маленькой квартире, на Сивцевом Вражке.
Наташа и Пьер жили в это время в Петербурге, не имея ясного понятия о положении
Николая. Николай, заняв у зятя деньги, старался скрыть от него свое бедственное положение.
Положение Николая было особенно дурно потому, что своими тысячью двумястами рублями
жалованья он не только должен был содержать себя, Соню и мать, но он должен был содержать
мать так, чтобы она не замечала, что они бедны. Графиня не могла понять возможности жизни
без привычных ей с детства условий роскоши и беспрестанно, не понимая того, как это трудно
было для сына, требовала то экипажа, которого у них не было, чтобы послать за знакомой, то
дорогого кушанья для себя и вина для сына, то денег, чтобы сделать подарок-сюрприз Наташе,
Соне и тому же Николаю.
Соня вела домашнее хозяйство, ухаживала за теткой, читала ей вслух, переносила ее
капризы и затаенное нерасположение и помогала Николаю скрывать от старой графини то
положение нужды, в котором они находились. Николай чувствовал себя в неоплатном долгу
благодарности перед Соней за все, что она делала для его матери, восхищался ее терпением и
преданностью, но старался отдаляться от нее.
Он в душе своей как будто упрекал ее за то, что она была слишком совершенна, и за то,
что не в чем было упрекать ее. В ней было все, за что ценят людей; но было мало того, что бы
заставило его любить ее. И он чувствовал, что чем больше он ценит, тем меньше любит ее. Он
поймал ее на слове, в ее письме, которым она давала ему свободу, и теперь держал себя с нею
так, как будто все то, что было между ними, уже давным-давно забыто и ни в каком случае
не может повториться.
Положение Николая становилось хуже и хуже. Мысль о том, чтобы откладывать из сво-
его жалованья, оказалась мечтою. Он не только не откладывал, но, удовлетворяя требования
матери, должал по мелочам. Выхода из его положения ему не представлялось никакого. Мысль
о женитьбе на богатой наследнице, которую ему предлагали его родственницы, была ему про-
тивна. Другой выход из его положения – смерть матери – никогда не приходила ему в голову.
Он ничего не желал, ни на что не надеялся; и в самой глубине души испытывал мрачное и стро-
гое наслаждение в безропотном перенесении своего положения. Он старался избегать прежних
знакомых с их соболезнованием и предложениями оскорбительной помощи, избегал всякого
рассеяния и развлечения, даже дома ничем не занимался, кроме раскладывания карт с своей
матерью, молчаливыми прогулками по комнате и курением трубки за трубкой. Он как будто
старательно соблюдал в себе то мрачное настроение духа, в котором одном он чувствовал себя
в состоянии переносить свое положение.

VI

В начале зимы княжна Марья приехала в Москву. Из городских слухов она узнала о
положении Ростовых и о том, как «сын жертвовал собой для матери», – так говорили в городе.
«Я и не ожидала от него другого», – говорила себе княжна Марья, чувствуя радостное
подтверждение своей любви к нему. Вспоминая свои дружеские и почти родственные отно-
шения ко всему семейству, она считала своей обязанностью ехать к ним. Но, вспоминая свои
отношения к Николаю в Воронеже, она боялась этого. Сделав над собой большое усилие, она,
однако, через несколько недель после своего приезда в город приехала к Ростовым.