Page 159 - Война и мир 4 том

его пьеса), под который можно танцевать, как он говорил, всевозможные танцы, и он привез,
наверное, всем подарки.
Николенька, который был теперь пятнадцатилетний худой, с вьющимися русыми воло-
сами и прекрасными глазами, болезненный, умный мальчик, радовался потому, что дядя Пьер,
как он называл его, был предметом его восхищения и страстной любви. Никто не внушал Нико-
леньке особенной любви к Пьеру, и он только изредка видал его. Воспитательница его, графиня
Марья, все силы употребляла, чтобы заставить Николеньку любить ее мужа так же, как она его
любила, и Николенька любил дядю; но любил с чуть заметным оттенком презрения. Пьера же
он обожал. Он не хотел быть ни гусаром, ни георгиевским кавалером, как дядя Николай, он
хотел быть ученым, умным и добрым, как Пьер. В присутствии Пьера на его лице было всегда
радостное сияние, и он краснел и задыхался, когда Пьер обращался к нему. Он не прорани-
вал ни одного слова из того, что говорил Пьер, и потом с Десалем и сам с собою вспоминал
и соображал значение каждого слова Пьера. Прошедшая жизнь Пьера, его несчастия до 12-го
года (о которых он из слышанных слов составил себе смутное поэтическое представление), его
приключения в Москве, плен, Платон Каратаев (о котором он слыхал от Пьера), его любовь
к Наташе (которую тоже особенною любовью любил мальчик) и, главное, его дружба к отцу,
которого не помнил Николенька, – все это делало для него из Пьера героя и святыню.
Из прорывавшихся речей об его отце и Наташе, из того волнения, с которым говорил
Пьер о покойном, из той осторожной, благоговейной нежности, с которой Наташа говорила
о нем же, мальчик, только что начинавший догадываться о любви, составил себе понятие о
том, что отец его любил Наташу и завещал ее, умирая, своему другу. Отец же этот, которого
не помнил мальчик, представлялся ему божеством, которого нельзя было себе вообразить и о
котором он иначе не думал, как с замиранием сердца и слезами грусти и восторга. И мальчик
был счастлив вследствие приезда Пьера.
Гости были рады Пьеру, как человеку, всегда оживлявшему и сплочавшему всякое обще-
ство.
Взрослые домашние, не говоря о жене, были рады другу, при котором жилось легче и
спокойнее.
Старушки были рады и подаркам, которые он привезет, и, главное, тому, что опять ожи-
вет Наташа.
Пьер чувствовал эти различные на себя воззрения различных миров и спешил каждому
дать ожидаемое.
Пьер, самый рассеянный, забывчивый человек, теперь, по списку, составленному женой,
купил все, не забыв ни комиссий матери и брата, ни подарков на платье Беловой, ни игрушек
племянникам. Ему странно показалось в первое время своей женитьбы это требование жены –
исполнить и не забыть всего того, что он взялся купить, и поразило серьезное огорчение ее,
когда он в первую свою поездку все перезабыл. Но впоследствии он привык к этому. Зная, что
Наташа для себя ничего не поручала, а для других поручала только тогда, когда он сам вызы-
вался, он теперь находил неожиданное для самого себя детское удовольствие в этих покупках
подарков для всего дома и ничего никогда не забывал. Ежели он заслуживал упреки от Наташи,
то только за то, что покупал лишнее и слишком дорого. Ко всем своим недостаткам, по мнению
большинства: неряшливости, опущенности, или качествам, по мнению Пьера, Наташа присо-
единяла еще и скупость.
С того самого времени, как Пьер стал жить большим домом, семьей, требующей больших
расходов, он, к удивлению своему, заметил, что он проживал вдвое меньше, чем прежде, и что
его расстроенные последнее время, в особенности долгами первой жены, дела стали поправ-
ляться.
Жить было дешевле потому, что жизнь была связана: той самой дорогой роскоши, состо-
ящей в таком роде жизни, что всякую минуту можно изменить его, Пьер не имел уже, да и