Page 164 - Война и мир 4 том

– А вот что…
– Пойдемте в кабинет, – сказал Николай.
Наташа, уже давно угадывавшая, что ее придут звать кормить, услыхала зов няни и пошла
в детскую. Графиня Марья пошла с нею. Мужчины пошли в кабинет, и Николенька Болкон-
ский, не замеченный дядей, пришел туда же и сел в тени, к окну, у письменного стола.
– Ну, что ж ты сделаешь? – сказал Денисов.
– Вечно фантазии, – сказал Николай.
– Вот что, – начал Пьер, не садясь и то ходя по комнате, то останавливаясь, шепелявя и
делая быстрые жесты руками в то время, как он говорил. – Вот что. Положение в Петербурге
вот какое: государь ни во что не входит. Он весь предан этому мистицизму (мистицизма Пьер
никому не прощал теперь). Он ищет только спокойствия. и спокойствие ему могут дать только
те люди sans foi ni loi [без совести и чести], которые рубят и душат всё сплеча: Магницкий,
Аракчеев и tutti quanti… [и тому подобные… (итал.)] Ты согласен, что ежели бы ты сам не
занимался хозяйством, а хотел только спокойствия, то, чем жесточе бы был твой бурмистр, тем
скорее ты бы достиг цели? – обратился он к Николаю.
– Ну, да к чему ты это говоришь? – сказал Николай.
– Ну, и все гибнет. В судах воровство, в армии одна палка: шагистика, поселения, – мучат
народ, просвещение душат. Что молодо, честно, то губят! Все видят, что это не может так идти.
Все слишком натянуто и непременно лопнет, – говорил Пьер (как, с тех пор как существует
правительство, вглядевшись в действия какого бы то ни было правительства, всегда говорят
люди). – Я одно говорил им в Петербурге.
– Кому? – спросил Денисов.
– Ну, вы знаете кому, – сказал Пьер, значительно взглядывая исподлобья, – князю Федору
и им всем. Соревновать просвещению и благотворительности, все это хорошо, разумеется.
Цель прекрасная, и все; но в настоящих обстоятельствах надо другое.
В это время Николай заметил присутствие племянника. Лицо его сделалось мрачно; он
подошел к нему.
– Зачем ты здесь?
– Отчего? Оставь его, – сказал Пьер, взяв за руку Николая, и продолжал: – Этого мало, и
я им говорю: теперь нужно другое. Когда вы стоите и ждете, что вот-вот лопнет эта натянутая
струна; когда все ждут неминуемого переворота, – надо как можно теснее и больше народа
взяться рука с рукой, чтобы противостоять общей катастрофе. Все молодое, сильное притяги-
вается туда и развращается. Одного соблазняют женщины, другого почести, третьего тщесла-
вие, деньги – и они переходят в тот лагерь. Независимых, свободных людей, как вы и я, совсем
не остается. Я говорю: расширьте круг общества; mot d'ordre [лозунг] пусть будет не одна доб-
родетель, но независимость и деятельность.
Николай, оставив племянника, сердито передвинул кресло, сел в него и, слушая Пьера,
недовольно покашливал и все больше и больше хмурился.
– Да с какою же целью деятельность? – вскрикнул он. – И в какие отношения станете
вы к правительству?
– Вот в какие! В отношения помощников. Общество может быть не тайное, ежели пра-
вительство его допустит. Оно не только не враждебное правительству, но это общество насто-
ящих консерваторов. Общество джентльменов в полном значении этого слова. Мы только для
того, чтобы завтра Пугачев не пришел зарезать и моих и твоих детей и чтобы Аракчеев не
послал меня в военное поселение, – мы только для этого беремся рука с рукой, с одной целью
общего блага и общей безопасности.
– Да; но тайное общество – следовательно, враждебное и вредное, которое может поро-
дить только зло, – возвышая голос, сказал Николай.