Page 117 - Двенадцать стульев

Не застав Эрнеста Павловича днем (квартира была заперта, и хозяин, вероятно, был на
службе), великий комбинатор решил зайти к нему попозже, а пока что расхаживал по
городу. Томясь жаждой деятельности, он переходил улицы, останавливался на площадях,
делал глазки милиционеру, подсаживал дам в автобусы и вообще имел такой вид, будто бы
вся Москва с ее памятниками, трамваями, моссельпромщицами, церковками, вокзалами и
афишными тумбами собралась к нему на раут. Он ходил среди гостей, мило беседовал с
ними и для каждого находил теплое словечко. Прием такого огромного количества
посетителей несколько утомил великого комбинатора. К тому же был уже шестой час, и
надо было отправляться к инженеру Щукину.

Но судьба судила так, что прежде чем свидеться с Эрнестом Павловичем, Остапу пришлось
задержаться часа на два для подписания небольшого протокола. На Театральной площади
великий комбинатор попал под лошадь. Совершенно неожиданно на него налетело робкое
животное белого цвета и толкнуло его костистой грудью.
Бендер упал, обливаясь потом. Было очень жарко. Белая лошадь громко просила
извинения. Остап живо поднялся. Его могучее тело не получило никакого повреждения.
Тем больше было причин и возможностей для скандала.
Гостеприимного и любезного хозяина Москвы нельзя было узнать. Он вразвалку подошел к
смущенному старичку извозчику и треснул его кулаком по ватной спине. Старичок
терпеливо перенес наказание. Прибежал милиционер.

— Требую протокола! — с пафосом закричал Остап. В его голосе послышались
металлические нотки человека, оскорбленного в самых святых своих чувствах. И, стоя у
стены Малого театра, на том самом месте, где впоследствии будет сооружен памятник
великому русскому драматургу Островскому, Остап подписал протокол и дал небольшое
интервью набежавшему Персицкому. Персицкий не брезговал черной работой. Он
аккуратно записал в блокнот фамилию и имя потерпевшего Я помчался далее.

Остап горделиво двинулся в путь. Все еще переживая нападение белой лошади и чувствуя
запоздалое сожаление, что не успел дать извозчику и по шее, Остап, шагая через две
ступеньки, поднялся до седьмого этажа щукинского дома. Здесь на голову ему упала
тяжелая капля. Он посмотрел вверх. Прямо в глаза ему хлынул с верхней площадки
небольшой водопадик грязной воды.

«За такие штуки надо морду бить», — решил Остап.
Он бросился наверх. У двери щукинской квартиры, спиной к нему, сидел голый человек,
покрытый белыми лишаями. Он сидел прямо на кафельных плитках, держась за голову и
раскачиваясь.
Вокруг голого была вода, вылившаяся в щель квартирной двери.

— О-о-о, — стонал голый, — о-о-о...
— Скажите, это вы здесь льете воду? — спросил Остап раздраженно. — Что это за место
для купанья? Вы с ума сошли!
Голый посмотрел на Остапа и всхлипнул.

— Слушайте, гражданин, вместо того чтобы плакать, вы, может быть, пошли бы в баню?
Посмотрите, на что вы похожи! Прямо какой-то пикадор!
— Ключ, — замычал инженер.

— Что ключ? — спросил Остап.
— От кв-в-варти-ыры.

— Где деньги лежат?
Голый человек икал с поразительной быстротой. Ничто не могло смутить Остапа. Он
начинал соображать. И когда, наконец, сообразил, чуть не свалился за перила от хохота,
бороться с которым было бы все равно бесполезно.

— Так вы не можете войти в квартиру? Но это же так просто!
Стараясь не запачкаться о голого, Остап подошел к двери, сунул в щель американского