Page 149 - Двенадцать стульев

тиражи, и нам без транспаранта никак нельзя.
— Пожалуйста, не беспокойтесь, — заявил Остап, надеясь больше не на завтрашнее утро,
а на сегодняшний вечер, — транспарант будет.

Наступила звездная ветреная ночь. Население тиражного ковчега уснуло.
Львы из тиражной комиссии спали. Спали ягнята из личного стола, козлы из бухгалтерии,
кролики из отдела взаимных расчетов, гиены и шакалы звукового оформления и голубицы
из машинного бюро.

Не спала только одна нечистая пара. Великий комбинатор вышел из своей каюты в первом
часу ночи. За ним следовала бесшумная тень верного Кисы. Они поднялись на верхнюю
палубу и неслышно приблизились к стулу, укрытому листами фанеры. Осторожно разобрав
прикрытие, Остап поставил стул на ножки, сжав челюсти, вспорол плоскогубцами обшивку
и залез рукой под сиденье.

Ветер бегал по верхней палубе. В небе легонько пошевеливались звезды. Под ногами,
глубоко внизу, плескалась черная вода. Берегов не было видно. Ипполита Матвеевича
трясло.

— Есть! — сказал Остап придушенным голосом.

ПИСЬМО ОТЦА ФЕДОРА,
писанное им в Баку, из меблированных комнат «Стоимость» жене своей в уездный город N

Дорогая и бесценная моя Катя! С каждым часом приближаемся мы к нашему счастию.
Пишу я тебе из меблированных комнат «Стоимость» после того, как побывал по всем делам.
Город Баку очень большой. Здесь, говорят, добывается керосин, но туда нужно ехать на
электрическом поезде, а у меня нет денег. Живописный город омывается Каспийским
морем. Оно действительно очень велико по размерам. Жара здесь страшная. На одной руке
ношу пальто, на другой пиджак, — и то жарко. Руки преют. То и дело балуюсь чайком. А
денег почти что нет. Но не беда, голубушка, Катерина Александровна, скоро денег у нас
будет во множестве. Побываем всюду, а потом осядем по-хорошему в Самаре, подле своего
заводика, и наливочку будем распивать. Впрочем, ближе к делу.
По своему географическому положению и по количеству народонаселения город Баку
значительно превышает город Ростов. Однако уступает городу Харькову по своему
движению. Инородцев здесь множество. А особенно много здесь армяшек и персиян.
Здесь, матушка моя, до Тюрции недалеко. Был я и на базаре, и видел я много тюрецких
вещей и шалей. Захотел я тебе в подарок купить мусульманское покрывало, только денег не
было. И подумал я, что когда мы разбогатеем (а до этого днями нужно считать), тогда и
мусульманское покрывало купить можно будет.

Ох, матушка, забыл тебе написать про два страшных случая, происшедших со мною в
городе Баку: 1) уронил пиджак брата твоего, булочника, в Каспийское море и 2) в меня на
базаре плюнул одногорбый верблюд. Эти оба происшествия меня крайне удивили. Почему
власти допускают такое бесчинство над проезжими пассажирами, тем более что верблюда
я не тронул, а даже сделал ему приятное — пощекотал хворостинкой в ноздре! А пиджак
ловили всем обществом, еле выловили, а он возьми и окажись весь в керосине. Уж я и не
знаю, что скажу твоему брату, булочнику. Ты, голубка, пока что держи язык за зубами.
Обедает ли еще Евстигнеев?

Перечел письмо и увидел, что о деле ничего не успел тебе рассказать. Инженер Брунс
действительно работает в Азнефти. Только в городе Баку его сейчас нету. Он уехал в
отпуска город Батум. Семья его имеет в Батуме постоянное местожительство. Я говорил тут
с людьми, и они говорят, что действительно в Батуме у Брунса вся меблировка. Живет он
там на даче, на Зеленом Мысу, — такое там есть дачное место (дорогое, говорят). Пути
отсюда до Батума — на 15 рублей с копейками. Вышли двадцать сюда телеграфом, из
Батума все тебе протелеграфирую. Распространяй по городу слухи, что я все еще нахожусь
у одра тетеньки в Воронеже. Твой вечно муж Федя.

Пост-скриптум: Относя письмо в почтовый ящик, у меня украли в номерах «Стоимость»
пальто брата твоего, булочника. Я в таком горе! Хорошо, что теперь лето! Ты брату ничего