Page 11 - Хождение по мукам. Восемнадцатый год
P. 11
2
В начале зимы на узловых станциях южнорусских дорог сталкивались два человеческих
потока. С севера в донские, кубанские, терские, богатые хлебом места бежали от
апокалипсического ужаса общественные деятели, переодетые военные, коммерсанты,
полицейские, помещики из пылающих усадеб, аферисты, актеры, писатели, чиновники,
подростки, почуявшие времена Фенимора Купера, словом – еще недавно шумное и
пестрое население обеих столиц.
Навстречу с юга двигалась сплошной массой закавказская миллионная армия с
оружием, пушками, снарядами, вагонами соли, сахара, мануфактуры. В скрещениях
получалась теснота, где работали белогвардейские шпионы. Казаки-станичники
выезжали к поездам скупать оружие, богатые мужики меняли хлеб и сало на
мануфактуру. Шныряли бандиты и мелкое жулье. Пойманных пришибали тут же на
путях.
Красногвардейские заслоны были мало действительны, их прорывали, как паутину. Здесь
были степи, воля. Здесь еще в седую старину ходили, заломив шапки. Все было
непрочно, текуче, неясно. Сегодня перекрикивали иногородние, малоземельные и
выбирали совдеп, а назавтра станичные казаки разгоняли шашками коммунистов и
слали гонца, – с грамотой в шапке, – в Новочеркасск к атаману Каледину. Чихали здесь
на питерскую власть.
Но с конца ноября питерская власть начала уже разговаривать серьезно. Создавались
первые революционные отряды, – это были передвигающиеся в растерзанных вагонах
эшелоны матросов, рабочих, бездомных фронтовиков. Они плохо подчинялись
командованию, бушевали, дрались свирепо, но при малейшей неудаче откатывались и на
грандиозных митингах после боя грозились разорвать командиров.
По тогда уже задуманному плану Дон и Кубань окружались по трем основным
направлениям: с северо-запада двигался Саблин, отрезая Дон от Украины, полукольцом
к Ростову и Новочеркасску подходил Сиверс, из Новороссийска надавливали отряды
черноморских матросов. Изнутри готовилось восстание в заводских и угольных районах.
В январе красные отряды приблизились к Таганрогу, Ростову и Новочеркасску. В
донских станицах рознь между казаками и иногородними не достигла еще того
напряжения, когда нужно браться за оружие. Дон еще лежал недвижим. Реденькие
войска атамана Каледина под давлением красных без боя уходили с фронта.
Красные нависали смертельной угрозой. В Таганроге восстали рабочие и выбили из
города добровольческий полк Кутепова. Красный отряд урядника Подтелкова разбил и
уничтожил под Новочеркасском последний атаманский заслон.
Тогда атаман Каледин обратился к Дону с последним, безнадежным призывом – послать
казаков-добровольцев в единственное стойкое военное образование – в Добровольческую
армию, формируемую в Ростове генералами Корниловым, Алексеевым и Деникиным…
Но на призыв атамана никто не отозвался.
Двадцать девятого января Каледин созвал в новочеркасском дворце атаманское
правительство. В белом зале за полукруглым столом сели четырнадцать окружных
старшин Войска Донского, знаменитые генералы и представители «московского центра
по борьбе с анархией и большевизмом». Большого роста, хмурый, с висячими усами
атаман сказал с мрачным спокойствием:
– Господа, должен заявить вам, что положение наше безнадежно. Силы большевиков с
каждым днем увеличиваются. Корнилов отзывает все свои части с нашего фронта.
Решение его непреклонно. На мой призыв о защите Донской области нашлось всего сто
сорок семь штыков. Население Дона и Кубани не только не поддерживает нас – оно нам
враждебно. Почему это? Как назвать этот позорный ужас? Шкурничество погубило нас.
Нет больше чувства долга, нет чести. Предлагаю вам, господа, сложить с себя
полномочия и передать власть в другие руки. – Он сел и затем прибавил, ни на кого не
глядя: – Господа, говорите короче, время не ждет…
Помощник атамана, «донской соловей» Митрофан Богаевский, крикнул ему злобно: