Page 145 - Три товарища

наклоненными стеблями стояли по ее краям, листья отливали темным серебром, а
бутоны, так пестро расцвеченные днем, теперь мерцали пастельными тонами, призрачно
и нежно. Лунный свет и ночь отняли у красок всю их силу, но зато аромат был острее и
слаще, чем днем.

Я посмотрел на Пат. Ее маленькая темноволосая головка лежала на белоснежной
подушке. Пат казалась совсем обессиленной, но в ней была тайна хрупкости, таинство
цветов, распускающихся в полумраке, в парящем свете луны.

Она слегка привстала.
— Робби, я действительно очень утомлена. Это плохо?

Я подошел к ее постели.
— Ничего страшного. Ты будешь отлично спать.

— А ты? Ты, вероятно, не ляжешь так рано?
— Пойду еще прогуляюсь по пляжу.

Она кивнула и откинулась на подушку. Я посидел еще немного с ней.
— Оставь дверь открытой на ночь, — сказала она, засыпая. — Тогда кажется, что спишь в
саду…
Она стала дышать глубже. Я встал, тихо вышел в сад, остановился у деревянного забора
и закурил сигарету. Отсюда я мог видеть комнату. На стуле висел ее купальный халат,
сверху было наброшено платье и белье; на полу у стула стояли туфли. Одна из них
опрокинулась. Я смотрел на эти вещи, и меня охватило странное ощущение чего-то
родного, и я думал, что вот теперь она есть и будет у меня и что стоит мне сделать
несколько шагов, как я увижу ее и буду рядом с ней сегодня, завтра, а может быть,
долго-долго…

Может быть, думал я, может быть, — вечно эти два слова, без которых уже никак нельзя
было обойтись! Уверенности — вот чего мне недоставало. Именно уверенности, — ее
недоставало всем.
Я спустился к пляжу, к морю и ветру, к глухому рокоту, нараставшему, как отдаленная
артиллерийская канонада.