Page 155 - Три товарища
P. 155
— Возьми у меня еще одно одеяло, — сказал я.
— Нет, не надо, мне тепло.
— Замечательный парень этот Жаффе, правда?
— Замечательный и, кажется, очень дельный.
— Безусловно.
Я очнулся от беспокойного полусна. Брезжил серый холодный рассвет. Кестер уже
проснулся.
— Ты не спал, Отто?
— Спал.
Я выбрался из машины и прошел по дорожке к окну. Маленький ночник все еще горел.
Пат лежала в постели с закрытыми глазами. Кровотечение прекратилось, но она была
очень бледна. На мгновение я испугался: мне показалось, что она умерла. Но потом я
заметил слабое движение ее правой руки. В ту же минуту Жаффе, лежавший на второй
кровати, открыл глаза. Успокоенный, я быстро отошел от окна, — он следил за Пат.
— Нам лучше исчезнуть, — сказал я Кестеру, — а то он подумает, что мы его проверяем.
— Там все в порядке? — спросил Отто.
— Да, насколько я могу судить. У профессора сон правильный: такой человек может
дрыхнуть при ураганном огне, но стоит мышонку зашуршать у его вещевого мешка — и
он сразу просыпается.
— Можно пойти выкупаться, — сказал Кестер. — Какой тут чудесный воздух! — Он
потянулся.
— Пойди.
— Пойдем со мной.
Серое небо прояснялось. В разрывы облаков хлынули оранжево-красные полосы.
Облачная завеса у горизонта приподнялась, и за ней показалась светлая бирюза воды.
Мы прыгнули в воду и поплыли. Вода светилась серыми и красными переливами.
Потом мы пошли обратно. Фрейлейн Мюллер уже была на ногах. Она срезала на огороде
петрушку. Услышав мой голос, она вздрогнула. Я смущенно извинился за вчерашнюю
грубость. Она разрыдалась:
— Бедная дама. Она так хороша и еще так молода.
— Пат доживет до ста лет, — сказал я, досадуя на то, что хозяйка плачет, словно Пат
умирает. Нет, она не может умереть. Прохладное утро, ветер, и столько светлой,
вспененной морем жизни во мне, — нет, Пат не может умереть… Разве только если я
потеряю мужество. Рядом был Кестер, мой товарищ; был я — верный товарищ Пат.
Сначала должны умереть мы. А пока мы живы, мы ее вытянем. Так было всегда. Пока
жив Кестер, я не умру. А пока живы мы оба, не умрет Пат.
— Надо покоряться судьбе, — сказала старая фрейлейн, обратив ко мне свое коричневое
лицо, сморщенное, как печеное яблоко. В ее словах звучал упрек. Вероятно, ей
вспомнились мои проклятья.
— Покоряться? — спросил я. — Зачем же покоряться? Пользы от этого нет. В жизни мы
платим за все двойной и тройной ценой. Зачем же еще покорность?
— Нет, нет… так лучше.
«Покорность, — подумал я. — Что она изменяет? Бороться, бороться — вот единственное,
что оставалось в этой свалке, в которой в конечном счете так или иначе будешь