Page 216 - Три товарища

— Тяжело, — сказал он тихим, изменившимся голосом. — Знаю… Поэтому я и оттягивал
отъезд, пока было возможно.

— Нетяжело… — возразил я.
Он махнул рукой.

— Оставьте, пожалуйста…
— Нет, — сказал я, — не в этом смысле… Я хотел бы знать только одно: она вернется?

Жаффе ответил не сразу. Его темные узкие глаза блестели в мутном желтоватом свете.
— Зачем вам это знать сейчас? — спросил он наконец.

— Потому что если не вернется, так лучше пусть не едет, — сказал я.
Он быстро взглянул на меня.

— Что это вы такое говорите?

— Тогда будет лучше, чтобы она осталась.
Он посмотрел на меня.
— А понимаете ли вы, к чему это неминуемо приведет? — спросил он тихо и резко.

— Да, — сказал я. — Это приведет к тому, что она умрет, но не в одиночестве. А что это
значит, я тоже знаю.

Жаффе поднял плечи, словно его знобило. Потом он медленно подошел к окну и постоял
возле него, глядя на дождь. Когда он повернулся ко мне, лицо его было как маска.

— Сколько вам лет? — спросил он.
— Тридцать, — ответил я, не понимая, чего он хочет.

— Тридцать, — повторил он странным тоном, будто разговаривал сам с собой и не
понимал меня. — Тридцать, Боже мой! — Он подошел к письменному столу и
остановился. Рядом с огромным и блестящим столом он казался маленьким и как бы
отсутствующим. — Мне скоро шестьдесят, — сказал он, не глядя на меня, — но я бы так
не мог. Я испробовал бы все снова и снова, даже если бы знал точно, что это бесцельно.

Я молчал. Жаффе застыл на месте. Казалось, он забыл обо всем, что происходит вокруг.
Потом он снова очнулся, и маска сошла с его лица. Он улыбнулся.

— Я определенно считаю, что в горах она хорошо перенесет зиму.
— Только зиму? — спросил я.

— Надеюсь, весной она сможет снова спуститься вниз.
— Надеяться… — сказал я. — Что значит надеяться?

— Все вам скажи! — ответил Жаффе. — Всегда и все. Я не могу сказать теперь больше.
Мало ли что может быть. Посмотрим, как она будет себя чувствовать наверху. Но я
твердо надеюсь, что весной она сможет вернуться.

— Твердо?

— Да. — Он обошел стол и так сильно ударил ногой по выдвинутому ящику, что
зазвенели стаканы. — Черт возьми, поймите же, дорогой, мне и самому тяжело, что она
должна уехать! — пробормотал он.

Вошла сестра. Знаком Жаффе предложил ей удалиться. Но она осталась на месте,
коренастая, неуклюжая, с лицом бульдога под копной седых волос.

— Потом! — буркнул Жаффе. — Зайдите потом!