Page 245 - Три товарища

XXIV
Это было три недели спустя, в холодный январский вечер. Я сидел в «Интернационале»
и играл с хозяином в «двадцать одно». В кафе никого не было, даже проституток. Город
был взволнован. На улице то и дело проходили демонстранты: одни маршировали под
громовые военные марши, другие шли с пением «Интернационала». А затем снова
тянулись длинные молчаливые колонны. Люди несли транспаранты с требованиями
работы и хлеба. Бесчисленные шаги на мостовой отбивали такт, как огромные
неумолимые часы. Перед вечером произошло первое столкновение между бастующими и
полицией. Двенадцать раненых. Вся полиция давно уже была в боевой готовности. На
улицах завывали сирены полицейских машин.

— Нет покоя, — сказал хозяин, показывая мне шестнадцать очков. — Война кончилась
давно, а покоя все нет, а ведь только покой нам и нужен. Сумасшедший мир!

На моих картах было семнадцать очков. Я взял банк.
— Мир не сумасшедший, — сказал я. — Только люди.

Алоис стоял за хозяйским стулом, заглядывая в карты.
Он запротестовал:

— Люди не сумасшедшие. Просто жадные. Один завидует другому. Всякого добра на
свете хоть завались, а у большинства людей ни черта нет. Тут все дело только в
распределении.

— Правильно, — сказал я, пасуя. — Вот уже несколько тысяч лет, как все дело именно в
этом.

Хозяин открыл карты. У него было пятнадцать очков, и он неуверенно посмотрел на
меня. Прикупив туза, он себя погубил. Я показал свои карты. У меня было только
двенадцать очков. Имея пятнадцать, он бы выиграл.
— К черту, больше не играю! — выругался он. — Какой подлый блеф! А я-то думал, что у
вас не меньше восемнадцати.
Алоис что-то пробормотал. Я спрятал деньги в карман. Хозяин зевнул и посмотрел на
часы.

— Скоро одиннадцать. Думаю, пора закрывать. Все равно никто уже не придет.
— А вот кто-то идет, — сказал Алоис.

Дверь отворилась. Это был Кестер.

— Что-нибудь новое, Отто?
Он кивнул.
— Побоище в залах «Боруссии». Два тяжелораненых, несколько десятков легкораненых
и около сотни арестованных. Две перестрелки в северной части города. Одного
полицейского прикончили. Не знаю, сколько раненых. А когда кончатся большие
митинги, тогда только все и начнется. Тебе здесь больше нечего делать?
— Да, — сказал я. — Как раз собирался закрывать.

— Тогда пойдем со мной.
Я вопросительно посмотрел на хозяина. Он кивнул.

— Ну, прощайте, — сказал я.
— Прощайте, — лениво ответил хозяин. — Будьте осторожны.

Мы вышли. На улице пахло снегом. Мостовая была усеяна белыми листовками; казалось,