Page 247 - Три товарища

покрытый белой скатертью. За столом партийные секретари, члены президиума,
несколько суетливых старых дев. Оратор чиновничьего вида был слабее предыдущего.
Он говорил суконным немецким языком, приводил цифры, доказательства; все было
правильно, и все же не так убедительно, как у того, хотя тот вообще ничего не
доказывал, а только утверждал. Усталые партийные секретари за столом президиума
клевали носом; они уже бывали на сотнях подобных собраний.
— Пойдем, — сказал Кестер немного погодя. — Здесь его тоже нет. Впрочем, я так и
думал.
Мы поехали дальше. После духоты переполненных залов мы снова дышали свежим
воздухом. Машина неслась по улицам. Мы проезжали мимо канала. Маслянисто-желтый
свет фонарей отражался в темной воде, тихо плескавшейся о бетонированный берег.
Навстречу нам медленно проплыла черная плоскодонная баржа. Ее тащил буксирный
пароходик с красными и зелеными сигнальными огнями. На палубе буксира залаяла
собака, и какой-то человек, пройдя под фонарем, скрылся в люке, вспыхнувшем на
секунду золотистым светом. Вдоль другого берега тянулись ярко освещенные дома
западного района. К ним вел мост с широкой аркой. По нему в обе стороны
безостановочно двигались автомобили, автобусы и трамваи. Мост над ленивой черной
водой походил на искрящуюся пеструю змею.

— Давай оставим машину здесь и пройдем немного пешком, — сказал Кестер. — Не надо
бросаться в глаза.

Мы остановили «Карла» у фонаря около пивной. Когда я выходил из машины, под ногами
у меня прошмыгнула белая кошка. Несколько проституток в передниках стояли чуть
поодаль под аркой ворот. Когда мы проходили мимо них, они замолчали. На углу стоял
шарманщик. Он спал, прислонившись к стене дома. Какая-то старуха рылась в отбросах,
сваленных у края тротуара. Мы подошли к огромному грязному дому-казарме с
множеством флигелей, дворов и проходов. В нижнем этаже разместились лавчонки и
булочная; рядом принимали тряпье и железный лом. На улице перед воротами стояли
два грузовика с полицейскими.

В одном из углов первого двора был сооружен деревянный стенд, на котором висело
несколько карт звездного неба. За столиком, заваленным бумагами, на небольшом
возвышении стоял человек в тюрбане. Над его головой красовался плакат: «Астрология,
графология, предсказание будущего! Ваш гороскоп за 50 пфеннигов!» Вокруг стояла
толпа. Резкий свет карбидного фонаря падал на желтое сморщенное лицо астролога. Он
настойчиво убеждал в чем-то слушателей, молча смотревших на него. Те же потерянные,
отсутствующие взгляды людей, желавших увидеть чудо. Те же взгляды, что и на
собраниях с флагами и оркестрами.

— Отто, — сказал я Кестеру, шедшему впереди меня, — теперь я знаю, чего хотят эти
люди. Вовсе им не нужна политика. Им нужно что-то вместо религии.

Он обернулся.

— Конечно. Они хотят снова поверить. Все равно во что. Потому-то они так фанатичны.
Мы пришли во второй двор, где был вход в пивную. Все окна были освещены. Вдруг
оттуда послышался шум, и через темный боковой вход во двор, как по сигналу, вбежали
несколько молодых людей в непромокаемых спортивных куртках. Прижимаясь к стене,
они устремились к двери, ведшей в зал собрания. Передний рванул ее, и все ворвались
внутрь.
— Ударная группа, — сказал Кестер. — Иди сюда к стене, станем за пивными бочками.
В зале поднялись рев и грохот. В следующее мгновение звякнуло стекло и кто-то
вылетел из окна. Дверь распахнулась, и через нее стала протискиваться плотно
сбившаяся куча людей. Передние были сбиты с ног, задние повалились на них. Какая-то
женщина, истошно зовя на помощь, пробежала к воротам. Затем выкатилась вторая
группа. Все были вооружены ножками от стульев и пивными кружками; они дрались,
ожесточенно вцепившись друг в друга. Огромный плотник отделился от дерущихся и,
заняв удобную позицию, продолжал бой: всякий раз, заметив голову противника, он
ударял по ней кругообразным движением длинной руки и загонял его обратно в свалку.