Page 89 - Три товарища

сама. И хозяйство вела одна, без прислуги…
«Ага, — подумал я, — его новая мадам, видимо, не делает всего этого».

Булочнику хотелось излить душу. Он рассказал мне о бережливости своей жены, и было
странно видеть, как воспоминания о сэкономленных деньгах растравляли этого заядлого
любителя пива и игры в кегли. Даже сфотографироваться по-настоящему и то не хотела,
говорила, что слишком дорого. Поэтому у него осталась только одна свадебная
фотография и несколько маленьких моментальных снимков.

Мне пришла в голову идея.
— Вам следовало бы заказать красивый портрет вашей жены, — сказал я. — Будет
память навсегда. Фотографии выцветают со временем. Есть тут один художник, который
делает такие вещи.

Я рассказал ему о деятельности Фердинанда Грау. Он сразу же насторожился и заметил,
что это, вероятно, очень дорого. Я успокоил его, — если я пойду с ним, то с него возьмут
дешевле. Он попробовал уклониться от моего предложения, но я не отставал и заявил,
что память о жене дороже всего. Наконец он был готов. Я позвонил Фердинанду и
предупредил его. Потом я поехал с булочником за фотографиями.

Шустрая брюнетка выскочила нам навстречу из булочной. Она забегала вокруг «форда».
— Красный цвет был бы лучше, пупсик! Но ты, конечно, всегда должен поставить на
своем!
— Да отстань ты! — раздраженно бросил пупсик. Мы поднялись в гостиную. Дамочка
последовала за нами. Ее быстрые глазки видели все. Булочник начал нервничать. Он не
хотел искать фотографии при ней.
— Оставь-ка нас одних, — сказал он наконец грубо.

Вызывающе выставив полную грудь, туго обтянутую джемпером, она повернулась и
вышла. Булочник достал из зеленого плюшевого альбома несколько фотографий и
показал мне. Вот его жена, тогда еще невеста, а рядом он с лихо закрученными усами;
тогда она еще смеялась. С другой фотографии смотрела худая, изнуренная женщина с
боязливым взглядом. Она сидела на краю стула. Только две небольшие фотографии, но в
них отразилась целая жизнь.
— Годится, — сказал я. — По этим снимкам он может сделать все.

Фердинанд Грау встретил нас в сюртуке. У него был вполне почтенный и даже
торжественный вид. Этого требовала профессия. Он знал, что многим людям, носящим
траур, уважение к их горю важнее, чем само горе.

На стенах мастерской висело несколько внушительных портретов маслом в золотых
рамах; под ними были маленькие фотографии — образцы. Любой заказчик мог сразу же
убедиться, что можно сделать даже из расплывчатого моментального снимка.
Фердинанд обошел с булочником всю экспозицию и спросил, какая манера исполнения
ему больше по душе. Булочник в свою очередь спросил, зависят ли цены от размера
портрета. Фердинанд объяснил, что дело тут не в квадратных метрах, а в стиле
живописи. Тогда выяснилось, что булочник предпочитает самый большой портрет.

— У вас хороший вкус, — похвалил его Фердинанд, — это портрет принцессы Боргезе. Он
стоит восемьсот марок. В раме.

Булочник вздрогнул.
— А без рамы?

— Семьсот двадцать.
Булочник предложил четыреста марок. Фердинанд тряхнул своей львиной гривой:

— За четыреста марок вы можете иметь максимум головку в профиль. Но никак не