Page 26 - Мы

26

Запись 13‑ я
Конспект:
Туман. Ты. Совершенно нелепое происшествие

На заре проснулся – в глаза мне розовая, крепкая твердь. Все хорошо, кругло. Вечером
придет О. Я – несомненно уже здоров. Улыбнулся, заснул.
Утренний звонок – встаю – и совсем другое: сквозь стекла потолка, стен, всюду, везде,
насквозь – туман. Сумасшедшие облака, все тяжелее – и легче, и ближе, и уже нет границ
между землею и небом, все летит, тает, падает, не за что ухватиться. Нет больше домов:
стеклянные стены распустились в тумане, как кристаллики соли в воде. Если посмотреть
с тротуара – темные фигуры людей в домах – как взвешенные частицы в бредовом,
молочном растворе – повисли низко, и выше, и еще выше – в десятом этаже. И все дымится –
может быть, какой-то неслышно бушующий пожар.
Ровно в 11.45: я тогда нарочно взглянул на часы – чтоб ухватиться за цифры – чтоб
спасли хоть цифры.
В 11.45, перед тем как идти на обычные, согласно Часовой Скрижали, занятия
физическим трудом, я забежал к себе в комнату. Вдруг телефонный звонок, голос – длинная,
медленная игла в сердце:
– Ага, вы дома? Очень рада. Ждите меня на углу. Мы с вами отправимся… ну, там
увидите куда.
– Вы отлично знаете: я сейчас иду на работу.
– Вы отлично знаете, что сделаете так, как я вам говорю. До свидания. Через две
минуты…
Через две минуты я стоял на углу. Нужно же было показать ей, что мною управляет
Единое Государство, а не она. «Так, как я вам говорю…» И ведь уверена: слышно по голосу.
Ну, сейчас я поговорю с ней по-настоящему…
Серые, из сырого тумана сотканные юнифы торопливо существовали возле меня
секунду и неожиданно растворялись в туман. Я не отрывался от часов, я был – острая,
дрожащая секундная стрелка. Восемь, десять минут… Без трех, без двух двенадцать…
Конечно. На работу – я уже опоздал. Как я ее ненавижу. Но надо же мне было
показать…
На углу в белом тумане – кровь – разрез острым ножом – губы.
– Я, кажется, задержала вас. Впрочем, все равно. Теперь вам поздно уже.
Как я ее – впрочем, да: поздно уж.
Я молча смотрел на губы. Все женщины – губы, одни губы. Чьи-то розовые,
упруго-круглые: кольцо, нежная ограда от всего мира. И эти: секунду назад их не было,
и только вот сейчас – ножом, – и еще каплет сладкая кровь.
Ближе – прислонившись ко мне плечом – и мы одно, из нее переливается в меня – и я
знаю, так нужно. Знаю каждым нервом, каждым волосом, каждым до боли сладким ударом
сердца. И такая радость покориться этому «нужно». Вероятно, куску железа так же радостно
покориться неизбежному, точному закону – и впиться в магнит. Камню, брошенному вверх,
секунду поколебаться – и потом стремглав вниз, наземь. И человеку, после агонии, наконец
вздохнуть последний раз – и умереть.
Помню: я улыбнулся растерянно и ни к чему сказал:
– Туман… Очень.
– Ты любишь туман?
Это древнее, давно забытое «ты», «ты» властелина к рабу – вошло в меня остро,
медленно: да, я раб, и это – тоже нужно, тоже хорошо.
– Да, хорошо… – вслух сказал я себе. И потом ей: – Я ненавижу туман. Я боюсь
тумана.
– Значит – любишь. Боишься – потому что это сильнее тебя, ненавидишь – потому что