Page 157 - Архипелаг ГУЛаг

непременно быть белым офицером, сенатором, помещиком, монахом, кадетом или эсером.
Лишь белых, мягких, немозолистых рук в те годы было совершенно довольно для
расстрельного приговора. Но можно догадаться, что в Ижевске или Боткинеке, Ярославле
или Муроме, Козлове или Тамбове мятежи недёшево обошлись и корявым рукам. В тех
свитках — внесудебной расправы и расправы судебной, — если они когда–нибудь перед
нами опадут, удивительнее всего будет число простых крестьян. Потому что нет числа
крестьянским волнениям и восстаниям с 18–го по 21–й год, хоть не украсили они цветных
листов «Истории Гражданской войны», никто не фотографировал и для кино не снимал эти
возбуждённые толпы с кольями, вилами и топорами, идущие на пулемёты, а потом со
связанными руками—десять за одного! — в шеренги построенные для расстрела.
Сапожковское восстание так и помнят в одном Сапожке, пителинское — в одном Пите лине.
Из того же обзора Лациса за те же полтора года по 20 губерниям узнаём и число
подавленных восстаний— 344 93 . (Крестьянские восстания ещё с 1918 года обозначили
словом «кулацкие», ибо не могли же крестьяне восставать против рабоче–крестьянской
власти! Но как объяснить, что всякий раз восставало не три избы в деревне, а вся деревня
целиком? Почему масса бедняков своими такими же вилами и топорами не убивала
восставших «кулаков», а вместе с ними шла на пулемёты? Лацис: «прочих крестьян [кулак]
обещаниями, клеветой и угрозами заставлял принимать участие в этих восстаниях» 94 . Но —
что ж обещательней, чем лозунги комбеда? что ж угрозней, чем пулемёты ЧОНа (Частей
Особого Назначения)!
А сколько ещё затягивало в те жернова совсем случайных, ну совсем случайных людей,
уничтожение которых составляет неизбежную половину сути всякой стреляющей
революции?
Вот дело толстовца И. Е–ва, 1919, сообщённое мне в инициалах, — так и привожу.
При объявлении всеобщей обязательной мобилизации в Красную армию (через год
после: «Долой войну! Штык в землю! По домам!») в одной только Рязанской губернии до
сентября 1919 было «выловлено и отправлено на фронт 54 697 дезертиров» 95 (а сколько–то
ещё на месте пристрелено для примера). Е–в же не дезертировал вовсе, а открыто
отказывался от военной службы по религиозным соображениям. Он мобилизован насильно,
но в казармах не берёт оружия, не ходит на занятия. Возмущённый комиссар части передаёт
его в ЧК с запискою: «не признаёт советской власти». Допрос. За столом трое, перед каждым
по нагану. «Видели мы таких героев, сейчас на колени упадёшь! Немедленно соглашайся
воевать, иначе тут и застрелим!» Но Е–в твёрд: он не может воевать, он — приверженец
свободного христианства. Передаётся его дело в рязанский городской Ревтрибунал.
Открытое заседание, в зале — человек сто. Любезный старенький адвокат. Учёный
обвинитель (слово «прокурор» запрещено до 1922) Никольский, тоже старый юрист. Один из
заседателей пытается выяснить у подсудимого его воззрения («как же вы, представитель
трудящегося народа, можете разделять взгляды аристократа графа Толстого?»), председатель
Трибунала обрывает и не даёт выяснять. Ссора.
Заседатель — Вот вы не хотите убивать людей и отговариваете других. Но белые
начали войну, а вы нам мешаете защищаться. Вот мы отправим вас к Колчаку, проповедуйте
там своё непротивление!
Е–в— Куда отправите, туда и поеду.
Обвинитель—Трибунал должен заниматься не всяким уголовным деянием, а только
контрреволюционным. По составу преступления требую передать это дело в народный суд.

93 ММ.Лацис. Два года борьбы на внутреннем фронте, с. 75.

94 Там же, с. 70.

95 Там же, с. 74.