Page 158 - Архипелаг ГУЛаг

Председатель — Ха! Деяние! Ишь ты какой законник! Мы руководствуемся не
законами, а нашей революционной совестью!
Обвинитель — Я настаиваю, чтобы вы внесли моё требование в протокол.
Защитник—Я присоединяюсь к обвинителю. Дело должно слушаться в обычном суде.
Председатель — Вот старый дурак! Где его выискали?
Защитник—Сорок лет работаю адвокатом, а такое оскорбление слышу первый раз.
Занесите в протокол.
Председатель (хохочет) — Занесём! Занесём!
Смех в зале. Суд удаляется на совещание. Из совещательной комнаты слышны крики
раздора. Вышли с приговором: расстрелять!
В зале шум возмущения.
Обвинитель — Я протестую против приговора и буду жаловаться в комиссариат
юстиции!
Защитник—Я присоединяюсь к обвинителю! Председатель — Очистить зал!!!
Повели конвоиры Е–ва в тюрьму и говорят: «Если бы, браток, все такие были, как
ты, — добро! Никакой бы войны не было, ни белых, ни красных!» Пришли к себе в казарму,
собрали красноармейское собрание. Оно осудило приговор. Написали протест в Москву.
Ожидая каждый день смерти и воочию наблюдая расстрелы из окна, Е–в просидел 37
дней. Пришла замена: 15 лет строгой изоляции.
Поучительный пример. Хотя революционная законность отчасти и победила, но
сколько усилий это потребовало от председателя Трибунала! Сколько ещё расстроенное™,
недисциплинированности, несознательности! Обвинение — заодно с защитой, конвоиры
лезут не в своё дело слать резолюцию. Ох, нелегко становиться Диктатуре Пролетариата и
новому суду! Разумеется, не все заседания такие разболтанные, но и такое же не одно!
Сколько ещё уйдёт лет, пока выявится, направится и утвердится нужная линия, пока защита
станет заодно с прокурором и судом, и с ними же заодно подсудимый, и с ними же заодно
все резолюции масс!
Проследить этот многолетний путь — благодарная задача историка. А нам — как
двигаться в том розовом тумане? Кого опрашивать? Расстрелянные не расскажут,
рассеянные не расскажут. Ни подсудимых, ни адвокатов, ни конвоиров, ни зрителей, хоть бы
они и сохранились, нам искать не дадут.
И, очевидно, помочь нам может только обвинение.
Вот попал к нам от доброхотов неуничтоженный экземпляр книги обвинительных
речей неистового революционера, первого рабоче–крестьянского наркомвоена, Главковерха,
потом — зачинателя Отдела Исключительных Судов Нарком–юста (готовился ему
персональный пост Трибуна, но Ленин этот термин отменил 96 ), славного обвинителя
величайших процессов, а потом разоблачённого лютого врага народа Н.В. Крыленко 97 . И
если всё–таки хотим мы провести наш краткий обзор гласных процессов, если затягивает нас
искус глотнуть судебного воздуха первых послереволюционных лет — нам надо суметь
прочесть эту книгу. Другого не дано. А недостающее всё, а провинциальное всё надо
восполнить мысленно.
Разумеется, предпочли бы мы увидеть стенограммы тех процессов, услышать
загробно–драматические голоса тех первых подсудимых и тех первых адвокатов, когда ещё
никто не мог предвидеть, в каком неумолимом череду будет всё это проглатываться — и с
этими ревтрибунальцами вместе.
Однако, объясняет Крыленко, издать стенограммы «было неудобно по ряду

96 ВМ Ленин. Поли. собр. соч. Т. 36, с. 210.

97 НВ. Крыленко. За пять лет. 1918–1922 гг.: Обвинительные речи по наиболее крупным процессам,
заслушанным в Московском и Верховном Революционных Трибуналах. М.; Пг.: Гос. изд–во, 1923.