Page 178 - Архипелаг ГУЛаг

Также и петроградский митрополит Вениамин пребывал в бессомненном порыве:
«это — Богово, и мы всё отдадим сами». Но не надо изъятия, пусть это будет вольная
жертва. Он тоже хотел контроля духовенства и верующих: сопровождать церковные
ценности до того момента, как они превратятся в хлеб для голодающих. Он терзался, как при
всём этом не преступить и осуждающей воли Патриарха.
В Петрограде как будто складывалось мирно. На заседании петроградского Помгола 5
марта 1922 создалась, по рассказу свидетеля, даже радушная обстановка. Вениамин огласил:
«Православная Церковь готова всё отдать на помощь голодающим» и только в
насильственном изъятии видит святотатство. Но тогда изъятие и не понадобится!
Председатель Петропомгола Канатчиков заверил, что это вызовет благожелательное
отношение Советской власти к Церкви. (Как бы не так!) В тёплом порыве все встали.
Митрополит сказал: «Самая главная тяжесть — рознь и вражда. Но будет время — сольются
русские люди. Я сам во главе молящихся сниму ризы с Казанской Божьей Матери, сладкими
слезами оплачу их и отдам». Он благословил большевиков–членов Помгола, и те с
непокрытыми головами провожали его до подъезда. «Петроградская правда» от 8, 9 и 10
марта 106 подтверждает мирный и успешный исход переговоров, благожелательно пишет о
митрополите. «В Смольном договорились, что церковные чаши, ризы в присутствии
верующих будут перелиты в слитки».
И опять же вымазывается какой–то компромисс! Ядовитые пары христианства
отравляют революционную волю. Такое единение и такая сдача ценностей не нужны
голодающим Поволжья! Сменяется бесхребетный состав Петропомгола, газеты взлаивают на
«дурных пастырей» и «князей церкви», и разъясняется церковным представителям: не надо
никаких ваших жертв! и никаких с вами переговоров! всё принадлежит власти—и она
возьмёт, что считает нужным.
И началось в Петрограде, как и всюду, принудительное изъятие со столкновениями.
Теперь были законные основания начать церковные процессы 107 .
Московский церковный процесс (26 апреля — 7 мая 1922), в Политехническом музее,
Мосревтрибунал, председатель Бек, прокуроры Лунин и Лонгинов. 17 подсудимых,
протоиереев и мирян, обвинённых в распространении патриаршего воззвания. Это
обвинение — важней самой сдачи или несдачи ценностей. Протоиерей А.Н. Заозерский в
своём храме ценности сдал, но в принципе отстаивает патриаршье воззвание, считая
насильственное изъятие святотатством, — и стал центральной фигурой процесса — и будет
сейчас расстрелян. (Что и доказывает: не голодающих важно накормить, а сломить в
удобный час Церковь.)
5 мая вызван в Трибунал свидетелем — патриарх Тихон. Хотя публика в зале — уже
подобранная, подсаженная (в этом 1922 год не сильно отличается от 1937 и 1968), но так ещё
въелась закваска Руси и так ещё плёнкой закваска Советов, что при входе Патриарха
поднимается принять его благословение больше половины присутствующих.
Патриарх берёт на себя всю вину за составление и рассылку воззвания. Председатель
старается допытаться: да не может этого быть! да неужели своею рукой — и все строчки? да
вы, наверно, только подписали, а кто писал? а кто советчики? И потом: зачем вы в воззвании
упоминаете о травле, которую газеты ведут против вас? (Ведь травят вас, зачем же это
слышать нам?..) Что вы хотели выразить?
Патриарх—Это надо спросить у тех, кто травлю поднимал, с какой целью это
поднимается?

106 Статьи «Церковь и голод», «Как будут изъяты церковные ценности».

107 Материалы взяты мною из «Очерков по истории русской церковной смуты» А. Левитина–Краснова и В.
Шаврова. Ч. 1. Самиздат, 1962.
(См.: Акты Святейшего Патриарха Тихона… / Сост. М.Е. Губонин. М.: Православный Св. — Тихоновский
богословский институт, 1994, с. 197–203. — Примеч. ред.)