Page 174 - Архипелаг ГУЛаг

главным инженером, видимо, ещё с начала века. Прошёл Серебряный Век искусства, четыре
Государственных Думы, три войны, три революции—а вся Москва пила воду
Ольденборгера. Акмеисты и футуристы, реакционеры и революционеры, юнкера и
красногвардейцы, СНК, ЧК и РКИ — пили чистую холодную воду Ольденборгера. Он не
был женат, у него не было детей, во всей жизни его был—только этот один водопровод. В
1905 он не допустил на водопровод солдат охраны — «потому что солдатами могут быть по
неловкости поломаны трубы или машины». (А бастовать водопроводу никто не помешал
тогда, в 1905 оставляли Москву и без воды — может быть, Ольденборгер и перекрыл?) На
второй день Февральской революции он сказал своим рабочим, что революция кончилась,
хватит, все по местам, вода должна идти. И в московских октябрьских боях была у него одна
забота: сохранить водопровод. Его сотрудники забастовали в ответ на болыпевицкий
переворот, пригласили его. Он ответил: «С технической стороны я, простите, не бастую. А в
остальном… в остальном я, ну да…» Он принял для бастующих деньги от стачечной
комиссии, выдал расписку, но сам побежал добывать муфту для испортившейся трубы.
И всё равно он враг! Он вот что сказал рабочему: «Советская власть не продержится и
двух недель». Есть новая преднэповская установка, и Крыленко разрешает себе
пооткровенничать с Верхтрибом: «Так думали тогда не только спецы, — так думали не раз и
мы» (стр. 439, курсив мой. — АС).
И всё равно он враг! Как сказал нам товарищ Ленин: для наблюдения за буржуазными
специалистами нуждаемся в сторожевом псе РКИ.
Двух таких сторожевых псов стали постоянно держать при Ольденборгере. (Один из
них—плут–конторщик водопровода Макаров–Землянский, уволенный за «неблаговидные
поступки», подался в РКИ, «потому что там лучше платят», поднялся в Центральный
Наркомат, потому что «там оплата ещё лучше», — и оттуда приехал контролировать своего
бывшего начальника, мстить обидчику от всего сердца.) Ну, и местком не дремал,
конечно, — этот лучший защитник рабочих интересов. Ну, и коммунисты же возглавили
водопровод. «Только рабочие должны стоять у нас во главе, только коммунисты должны
обладать всей полнотой руководства, — правильность этой позиции подтвердилась и
данным процессом» (стр. 433). Ну, и московская же партийная организация глаз не спускала
с водопровода. (А за ней сзади — ещё ЧК.) «На здоровом чувстве классовой неприязни
строили мы в своё время нашу армию; во имя её же ни одного ответственного поста мы не
поручаем людям не нашего лагеря, не приставив к ним… комиссара» (стр. 434). Сразу стали
все главного инженера поправлять, направлять, учить и без его ведома перемещать
технический персонал («рассосали всё гнездо дельцов»).
И всё равно водопровода не спасли! Дело не лучше стало идти, а хуже! — так
умудрялась шайка инженеров исподтишка проводить злой умысел. Более того: переступив
свою промежуточную интеллигентскую природу, из–за которой никогда в жизни он резко не
выражался, Ольденборгер осмелился назвать действия нового начальника водопровода
Зе–нюка («фигуры глубоко–симпатичной» Крыленке «по своей внутренней структуре») —
самодурством!
Вот тогда–то стало ясно, что «инженер Ольденборгер сознательно предаёт интересы
рабочих и является прямым и открытым противником диктатуры рабочего класса». Стали
зазывать на водопровод проверочные комиссии — однако комиссии находили, что всё в
порядке и вода идёт нормально. Рабкриновцы на этом не помирились, они сыпали и сыпали
доклады в РКИ. Ольденборгер просто хотел «разрушить, испортить, сломать водопровод в
политических целях», да не умел это сделать. Ну, в чём могли—мешали ему, мешали
расточительному ремонту котлов или замене деревянных баков на бетонные. Вожди рабочих
стали въявь говорить на собраниях водопровода, что их главный инженер — «душа
организованного технического саботажа» и надо не верить ему и во всём сопротивляться.
И всё равно работа не исправилась, а пошла хуже!..
И что особенно ранило «потомственную пролетарскую психологию» рабкриновцев и
профсоюзников — что большинство рабочих на водокачках, «заражённые