Page 220 - Архипелаг ГУЛаг

С первой задачей — этапировать их по ночной улице в НКВД, справились так: каждого
приговорённого сопровождало пятеро. Один нёс фонарь. Один шёл впереди с поднятым
пистолетом. Двое держали смертника под руки и ещё пистолеты в своих свободных руках.
Ещё один шёл сзади, на–целясь приговорённому в спину.
Остальная милиция была расставлена равномерно, чтобы предотвратить нападение
толпы.
Теперь каждый разумный человек согласится, что, если бы возюкаться с открытыми
судами, — НКВД никогда бы не выполнило своей великой задачи.
Вот почему открытые политические процессы в нашей стране не привились.

Глава 11. К ВЫСШЕЙ МЕРЕ

Смертная казнь в России имеет зубчатую историю. В Уложении Алексея Михайловича
доходило наказание до смертной казни в 50 случаях, в воинском уставе Петра уже 200 таких
артикулов. А Елизавета, не отменив смертных законов, однако и не применила их ни
единожды: говорят, она при восшествии на престол дала обет никого не казнить — и все 20
лет царствования никого не казнила. Притом вела Семилетнюю войну! — и обошлась. Для
середины XVIII века, за полстолетия до якобинской рубиловки, пример удивительный.
Правда, мы нашустрились всё прошлое своё высмеивать; ни поступка, ни намерения доброго
мы там никогда не признаём. Так и Елизавету можно вполне очернить: заменяла она казнь —
кнутовым боем, вырыванием ноздрей, клеймением «воръ» и вечною ссылкой в Сибирь. Но
молвим и в защиту императрицы: а как же было ей круче повернуть, вопреки общественным
представлениям? А может, и сегодняшний смертник, чтоб только солнце для него не
погасло, весь этот комплекс избрал бы для себя по доброй воле, да мы по гуманности ему не
предлагаем? И может, в ходе этой книги ещё склонится к тому читатель, что двадцать, да
даже и десять лет наших лагерей потяжеле елизаветинской казни?
По нашей теперешней терминологии, Елизавета имела тут взгляд общечеловеческий, а
Екатерина II — классовый (и стало быть, более верный). Совсем уж никого не казнить ей
казалось жутко, необоронённо. И для защиты себя, трона и строя, то есть в случаях
политических (Мирович, московский чумной бунт, Пугачёв) она признала казнь вполне
уместной. А для уголовников — отчего ж бы и не считать отменённой?
При Павле отмена смертной казни была подтверждена. (Авойн было много, но
полки — без трибуналов.) И во всё долгое царствование Александра I вводилась смертная
казнь только для воинских преступлений, учинённых в походе (1812). (Тут же скажут нам: а
шпицрутенами насмерть? Да слов нет, негласные убийства конечно были, так довести
человека до смерти можно и профсоюзным собранием! Но всё–таки отдать Божью жизнь
через голосование над тобою судейских — ещё полвека от Пугачёва до декабристов не
доставалось в нашей стране даже и государственным преступникам.)
От пяти повешенных декабристов смертная казнь за государственные преступления у
нас не отменялась, она была подтверждена Уложениями 1845 и 1904 годов, пополнялась ещё
и военно–уголовными и морскими уголовными законами, — но была отменена для всех
преступлений, судимых обычными судами.
И сколько же человек было за это время в России казнено? Мы уже приводили (глава 8)
подсчёты либеральных деятелей 1905–07 годов: за 80 лет 894 казни, то есть в среднем по 11
человек в год. Добавим более строгие цифры знатока русского уголовного права Н.С.
Таганцева 131 . До 1905 года смертная казнь в России была мерой исключительной. За
тридцать лет с 1876 до 1905 (время народовольцев и террористических актов, не намерений,
высказанных в коммунальной кухне; время массовых забастовок и крестьянских волнений;

131 Н.С. Таганцев. Смертная казнь. СПб.: Гос. тип., 1913. (Уже мы «таганцевское дело» видели, Часть
Первая, глава 8.)