Page 330 - Архипелаг ГУЛаг

другой— финская граница, — но ничто не мешало устроить лагерь под Красной Вишерой
(1929), а главное — беспрепятственны были пути на восток по русскому Северу. Очень рано
потянулась дорога Сорока—Котлас («Сорока— построим до срока!»— дразнили соловчане
С.Алымова, который, однако, дела своего держался и вышел в люди, в поэты–песенники).
Доползя до Северной Двины, лагерные клеточки образовали СевДвинлаг. Переползя её, они
бесстрашно двинулись к Уралу. В 1931 году там основано было Северо–Уральское
отделение СЛОНа, которое вскоре дало самостоятельные Соликамлаг и СевУраллаг.
Березниковский лагерь начал строительство большого химкомбината, в своё время очень
восславленное. Летом 1929 из Соловков на реку Чибью была послана экспедиция
бесконвойных заключённых под главенством геолога М.В.Рущинского— разведать нефть,
открытую там ещё в 80–х годах XIX века. Экспедиция была успешна — и на Ухте
образовался лагерь, Ухтлаг. Но он тоже не стыл на месте, а быстро метастазировался к
северо–востоку, захватил Печору — и преобразовался в УхтПечлаг. Вскоре он имел
Ухтинское, Печорское, Интинское и Воркутинское отделения — всё основы будущих
великих самостоятельных лагерей.
И тут ещё многое пропущено.
Освоение столь обширного северного бездорожного края потребовало прокладки
железной дороги: от Котласа через Княж–Погост и Ропчу на Воркуту. Это вызвало
потребность ещё в двух самостоятельных лагерях, уже железнодорожных:
СевЖелДорлаге — на участке от Котласа до реки Печоры, и Печорлаге (не путать с
промышленным УхтПечлагом) — на участке от реки Печоры до Воркуты. (Правда, дорога
эта строилась долго. Её вымьский участок от Княж–Погоста до Ропчи был готов в 1938, вся
же она— лишь в конце 1942.)
Так из тундренных и таёжных пучин подымались сотни средних и маленьких новых
островов. На ходу, в боевом строю, создавалась и новая организация Архипелага: Лагерные
Управления, лагерные отделения, лагерные пункты (ОЛПы— отдельные лагерные пункты,
КОЛПы— комендантские, ГОЛ–Пы — головные), лагерные участки (они же —
«командировки» и «подкомандировки»). А в Управлениях— Отделы, а в отделениях—
Части: I — Производственная, II — Учётно–Распредели–тельная (УРЧ), III —
Опер–Чекистская.
(А в диссертациях в это время писалось: «вырисовываются впереди контуры
воспитательных учреждений для отдельных недисциплинированных членов бесклассового
общества» (сборник «От тюрем…», стр. 429). В самом деле, кончаются классы — кончаются
и преступники? Но как–то дух захватывает, что вот завтра— бесклассовое, — и никто не
будет сидеть?.. всё же отдельные недисциплинированные посидят… Бесклассовое общество
тоже не без тюряги.)
Так вся северная часть Архипелага рождена была Соловками. Но не ими же одними! По
великому зову советской власти исправительно–трудовые лагеря и колонии вспучивались по
всей необъятной нашей стране. Каждая область заводила свои ИТЛ и НТК. Миллионы
километров колючей проволоки побежали и побежали, пересекаясь, переплетаясь, мелькая
весело шипами вдоль железных дорог, вдоль шоссейных дорог, вдоль городских окраин. И
охлупы уродливых лагерных вышек стали вернейшей чертой нашего пейзажа и только
удивительным стечением обстоятельств не попадали ни на полотна художников, ни в кадры
фильмов.
Как повелось ещё с Гражданской войны, усиленно мобилизовались для лагерной
нужды монастырские здания, своим расположением идеально приспособленные для
изоляции. Борисоглебский монастырь в Торжке пошёл под пересыльный пункт (и сейчас он
там), Валдайский (через озеро против будущей дачи Жданова) — под колонию малолетних,
Нилова Пустынь на селигерском острове Столбном — под лагерь, Саровская Пустынь— под
гнездо Потьминских лагерей, и несть конца этому перечислению. Поднимались лагеря в
Донбассе, на Волге Верхней, Средней, Нижней, на Среднем и Южном Урале, в Закавказьи, в
Центральном Казахстане, в Средней Азии, в Сибири и на Дальнем Востоке. Официально