Page 331 - Архипелаг ГУЛаг

сообщается, что в 1932 году площадь сельскохозяйственных исправтрудколоний по РСФСР
была— 253 тысячи гектаров, по УССР— 56 тысяч 230 . Кладя в среднем на одну колонию по
тысяче гектаров, мы узнаём, что одних только «сельхозов», то есть самых второстепенных и
льготных лагерей, уже было (без окраин страны) — более трёхсот!
Распределение заключённых по лагерям ближним и дальним легко решилось
постановлением ЦИК и СНК от 6.11.1929. (И всё годовщины попадаются…) Упразднялась
прежняя «строгая изоляция» (мешавшая созидательному труду), устанавливалось, что в
общие (ближние) места заключения посылаются осуждённые на сроки менее трёх лет, а от
трёх до десяти — в отдалённые местности 231 . Так как Пятьдесят Восьмая никогда не
получала менее трёх лет, то вся и хлынула она на Север и в Сибирь— освоить и погибнуть.
А мы в это время — шагали под барабаны!..

* * *

На Архипелаге живёт упорная легенда, что «лагеря придумал Френкель».
Мне кажется, эта непатриотичная и даже оскорбительная для власти выдумка
достаточно опровергнута предыдущими главами. Хотя и скудными средствами, но, надеюсь,
нам удалось показать рождение лагерей для подавления и для труда ещё в 1918 году. Безо
всякого Френкеля додумались, что заключённые не должны терять времени в нравственных
размышлениях (целью советской исправительно–трудовой политики вовсе не является
индивидуальное исправление в его традиционном понимании), а должны трудиться, и при
этом нормы им надо назначить покрепче, почти непосильные. До всякого Френкеля уже
говорили «исправление через труд» (а понимали ещё с Эйхманса как «истребление через
труд»).
Да даже и современного диалектического мышления не нужно было, чтобы додуматься
до использования заключённых на тяжелых работах в малонаселённой местности. Ещё в
1890 году в Министерстве путей сообщения возникла мысль привлечь ссыльно–каторжных
Приамурского края к прокладке рельсового пути. Каторжан просто заставили, а
ссыльно–по–селенцам и административно–ссыльным было разрешено работать на прокладке
дороги и за это получить скидку трети или половины срока (впрочем, они предпочитали
побегом сбросить весь срок сразу). С 1896 по 1900 год на кругбайкаль–ском участке
работало больше полутора тысяч каторжан и две с половиной тысячи ссыльно–поселенцев.
Но вообще–то на русской каторге XIX века шло развитие обратное: труд становился
всё менее обязательным, замирал. Даже Карийская каторга к 90–м годам обратилась в места
высидочного заключения, работ больше не производилось. К тому же времени помягчели и
рабочие требования на Акатуе (П.Якубович). Так что привлечение каторжных к
кругбайкальской дороге было скорее нуждою временной. Не наблюдаем ли мы опять «два
рога» или параболу, как и со срочными тюрьмами (Часть Первая, глава 9): ветвь смягчения и
ветвь ожесточения?
Что же до мысли, что осмысленный (и уж конечно не изнурительный) труд помогает
преступнику исправиться, то она известна была, когда ещё и Маркс не родился, и в
российском тюремном управлении тоже практиковалась ещё в прошлом веке. П.Курлов,
одно время начальник тюремного управления, свидетельствует: в 1907 году арестантские
работы широко организованы; их изделия отличаются дешевизной, занимают
производительно время арестантов и снабжают их при выходе из тюрьмы денежными
средствами и ремесленными познаниями.

230 От тюрем к воспитательным учреждениям, с. 136, 137.

231 Собрание законов и распоряжений Рабоче–Крестьянского Правительства СССР, издаваемое
Управлением делами СНК СССР. 1929: Отд. 1. № 72.