Page 42 - Архипелаг ГУЛаг

— корейцы с Дальнего Востока (ссылка в Казахстан), первый опыт взятия по крови;
— ленинградские эстонцы (все берутся по одной лишь фамилии как белоэстонские
шпионы);
— все латышские стрелки и латыши–чекисты — да, латыши, акушеры Революции,
составлявшие совсем недавно костяк и гордость ЧК! И даже те коммунисты буржуазной
Латвии, которых выменяли в 1921, освободив их от ужасных латвийских сроков в два и в три
года. (Закрываются в Ленинграде: латышское отделение института Герцена; дом культуры
латышей; эстонский клуб; латышский техникум; латышская и эстонская газеты.)
Под общий шум заканчивается и перекладка Большого Пасьянса, гребут ещё
недовзятых. Уже незачем скрываться, уже пора эту игру обрывать. Теперь социалистов
забирают в тюрьму целыми ссылками (например, Уфа, Саратов), судят всех вместе, гонят на
бойни Архипелага — стадами.
В прошлых потоках не забывали интеллигенцию, не забывают её и теперь. Достаточно
студенческого доноса (сочетание этих слов давно не звучит странно), что их вузовский
лектор цитирует всё больше Ленина и Маркса, а Сталина не цитирует — и лектор уже не
приходит на очередную лекцию. А если он вообще не цитирует?.. Садятся все ленинградские
востоковеды среднего и младшего поколения. Садится весь состав Института Севера (кроме
сексотов). Не брезгуют и преподавателями школ. В Свердловске создано дело тридцати
преподавателей средних школ во главе с их завоблоно Перелем, одно из ужасных обвинений:
устраивали в школах ёлки для того, чтобы жечь школыі 23 А по лбу инженеров (уже
советского поколения, уже не «буржуазных») дубина опускается с равномерностью
маятника. У маркшейдера Николая Меркурьевича Микова из–за какого–то нарушения в
пластах не сошлись два встречных забоя. 58–7, 20 лет! Шесть геологов (группа Котовича) «за
намеренное сокрытие запасов олова в недрах (! —то есть за неоткрытие их!) на случай
прихода немцев» (донос) — 58–7, по 10 лет.
Вдогонку главным потокам — ещё спецпоток: жёны, Че–эСы (члены семьи). Жёны
крупных партийцев, а местами (Ленинград)—и всех, кто получил «10 лет без права
переписки», кого уже нет. Чеэсам, как правило, всем по восьмёрке. (Всё же мягче, чем
раскулаченным, и дети — на материке.)
Груды жертв! Холмы жертв! Фронтальное наступление НКВД на город: у СП.
Матвеевой в одну и ту же волну, но по разным «делам» арестовали мужа и трёх братьев (и
трое из четверых никогда не вернутся);
— у техника–электрика оборвался на его участке провод высокого напряжения. 58–7,
20 лет;
— пермский рабочий Новиков обвинён в подготовке взрыва Камского моста;
— Южакова (в Перми же) арестовали днём, за женой пришли ночью. Ей предъявили
список лиц и потребовали подписать, что все они собирались в их доме на
меныпевиц–ко–эсеровские собрания (разумеется, их не было). За это её обещали выпустить к
оставшимся трём детям. Она подписала, погубила всех, да и сама, конечно, осталась сидеть;
— Надежда Юденич арестована за свою фамилию. Правда, через 9 месяцев установили,
что она не родственница генерала, и выпустили (ну, там ерунда: за это время мать умерла от
волнений);
— в Старой Руссе смотрели кинофильм «Ленин в Октябре». Кто–то обратил внимание
на фразу: «Это должен знать Пальчинский!» — а Пальчинский–то защищает Зимний дворец.
Позвольте, а у нас медсестра работает — Пальчинская! Взять её! И взяли. И оказалось,
действительно — жена, после расстрела мужа скрывшаяся в захолустье;
— братья Борушко (Павел, Иван и Степан) приехали в 1930 из Польши ещё

23 Из них пятеро замучены на следствии, умерли до суда. Двадцать четыре умерли в лагерях. Тридцатый—
Иван Аристаулович Пунич, вернулся, реабилитирован. (Умри и он, мы пропустили бы здесь всех этих
тридцать, как и пропускаем миллионы.) Многочисленные «свидетели» по их делу — сейчас в Свердловске и
благо действуют: номенклатурные работники, персональные пенсионеры. Дарвиновский отбор.