Page 46 - Архипелаг ГУЛаг

больше всего было авиационных — командующий воздушными силами Смуш–кевич,
генерал Е.С. Птухин (он говорил: «Если б я знал — я бы сперва по Отцу Родному
отбомбился, а потом бы сел!») и другие.
Победа под Москвой породила новый поток: виновных москвичей. Теперь при
спокойном рассмотрении оказалось, что те москвичи, кто не бежал и не эвакуировался, а
бесстрашно оставался в угрожаемой и покинутой властью столице, уже тем самым
подозреваются: либо в подрыве авторитета власти (58–10); либо в ожидании немцев (58–1–а
через 19–ю, этот поток до самого 1945 кормил следователей Москвы и Ленинграда).
Разумеется, 58–10, АСА, никогда не прерывалась и всю войну довлела тылу и фронту.
Её получали эвакуированные, если рассказывали об ужасах отступления (по газетам же ясно
было, что отступление идёт планомерно). Её получали в тылу клеветавшие, что мал паёк. Её
получали на фронте клеветавшие, что у немцев сильная техника. В 1942 её получали
повсюду и те, кто клеветал, будто в блокированном Ленинграде люди умирали с голоду.
В том же году после неудач под Керчью (120 тысяч пленных), под Харьковом (ещё
больше), в ходе крупного южного отступления на Кавказ и к Волге, — прокачан был ещё
очень важный поток офицеров и солдат, не желавших стоять насмерть и отступавших без
разрешения, — тех самых, кому, по словам бессмертного сталинского приказа № 227 (июль
1942),
Родина не может простить своего позора. Этот поток не достиг, однако, ГУЛАГа:
ускоренно обработанный трибуналами дивизий, он весь гнался в штрафные роты и
бесследно рассосался в красном песке передовой. Это был цемент фундамента
сталинградской победы, но в общероссийскую историю не попал, а остаётся в частной
истории канализации.
(Впрочем, и мы здесь пытаемся уследить лишь те потоки, которые шли в ГУЛАГ извне.
Непрерывная же в ГУЛАГе внутренняя перекачка из резервуара в резервуар, так называемые
лагерные судимости, особенно свирепствовавшие в годы войны, не рассматриваются в этой
главе.)
Добросовестность требует напомнить и об антипотоках военного времени: уже
упомянутые чехи; поляки; отпускаемые из лагеря на фронт уголовники.
С 1943, когда война переломилась в нашу пользу, начался, и с каждым годом до 1946
всё обильней, многомиллионный поток с оккупированных территорий и из Европы. Две
главные его части были:
— гражданские, побывавшие под немцами или у немцев (им заворачивали десятку с
буквой «а»: 58–1–а);
— военнослужащие, побывавшие в плену (им заворачивали десятку с буквой «б»:
58–1–6).
Каждый оставшийся под оккупацией хотел всё–таки жить и поэтому действовал, и
поэтому теоретически мог вместе с ежедневным пропитанием заработать себе и будущий
состав преступления: если уж не измену родине, то хотя бы пособничество врагу. Однако
практически достаточно было отметить подоккупационность в сериях паспортов,
арестовывать же всех было хозяйственно неразумно — обезлюживать столь обширные
пространства. Достаточно было для повышения общего сознания посадить лишь некий
процент — виноватых, полувиноватых, четвертьвиноватых и тех, кто на одном плетне сушил
с ними онучи.
А ведь даже один только процент от одного только миллиона составляет дюжину
полнокровных лагпунктов.
И не следует думать, что честное участие в подпольной противонемецкой организации
наверняка избавляло от участи попасть в этот поток. Не единый был случай, как с тем
киевским комсомольцем, которого подпольная организация послала для своего
осведомления служить в киевскую полицию. Парень честно обо всём осведомлял
комсомольцев, но с приходом наших получил свою десятку, ибо не мог же он, служа в
полиции, не набраться враждебного духа и вовсе не выполнять враждебных поручений.