Page 433 - Архипелаг ГУЛаг

Есенин всегда был почитаемым народным поэтом». Но Есенин был— контрреволюционный
поэт, его стихи— запрещённая литература. М.Я.Потапову в рязанском ГБ выставили такое
обвинение: «как ты смел восхищаться (перед войной) Есениным, если Иосиф Виссарионович
сказал, что самый лучший и талантливый — Маяковский? вот твоё антисоветское нутро и
сказалось».
И уж совсем заядлым антисоветчиком выглядит гражданский лётчик, второй пилот
«Дугласа». У него не только нашли полное собрание Есенина; он не только рассказывал, что
крепко и сытно жили люди в Восточной Пруссии, пока мы туда не пришли, — но он на
диспуте в лётной части вступил в публичный спор с Эренбургом по поводу Германии. (По
тогдашней позиции Эренбурга можно догадаться, что лётчик предлагал быть с немцами
помягче.) На диспуте— и вдруг публичный спор! Трибунал, 10 лет и 5 намордника.
В мемуарах Эренбурга не найдёшь следа таких пустяшных событий. Да он мог и не
знать, что спорщика посадили. Он только ответил ему в тот момент достаточно
по–партийному потом забыл. Пишет Эрен–бург, что сам он «уцелел по лотерее». Эх,
лотерейка–то была с номерами проверенными. Если вокруг брали друзей, так надо ж было
вовремя переставать им звонить. Если дышло поворачивалось, так надо было и вертеться.
Ненависть к немцам Эренбург уж настолько калил обезумело, что его Сталин одёрнул.
Ощущая к концу жизни, что ты помогал утверждать ложь, не мемуарами надо было
оправдываться, а сегодняшней смелой жертвой.
И.Ф.Липай в своём районе создал колхоз на год раньше, чем это было приказано
начальством, — и совершенно добровольный колхоз! Так неужели же уполномоченный ГПУ
Овсянников мог эту враждебную вылазку перетерпеть? Не надо мне твоего хорошего, делай
моё плохое! Колхоз объявлен был кулацким, а самого Липая, подкулачника, потащили по
кочкам…
Ф.В. Шавирин, рабочий, на партсобрании сказал вслух о «завещании Ленина». Ну, уж
страшней этого и быть ничего не может, это уж — заклятый враг! Какие зубы на следствии
сохранились, на Колыме в первый год потерял.
Вот какие ужасные встречались преступники по 58–й статье. А ведь ещё бывали
злоехидные, с подпольным вывертом. Например, Перец Герценберг, житель Риги. Вдруг
переезжает в Литовскую Социалистическую Республику и там записывает себя польского
происхождения. Асам— латышский еврей. Ведь здесь что особенно возмутительно: желание
обмануть своё родное государство. Это значит, он рассчитал, что мы его в Польшу отпустим,
а оттуда он в Израиль улизнёт. Нет уж, голубчик, не хотел в Риге — езжай в ГУЛАГ. Измена
родине через намерение, 10 лет.
А какие бывают скрытные! В 1937 среди рабочих завода «Большевик» (Ленинград)
обнаружены бывшие ученики ФЗУ, которые в 1929 присутствовали на собрании, где
выступал Зиновьев. (Нашлась регистрация присутствующих, приложенная к протоколу.) И 8
лет скрывали, прокрались в состав пролетариата. Теперь все арестованы и расстреляны. По
какому–то же делу умудрились посадить трёх братьев Старостиных, футболистов, двух
братьев Знаменских, бегунов, — не спасла и спортивная знаменитость.
Сказал Маркс: «Государство калечит самого себя, когда оно делает из гражданина
преступника» 304 . И очень трогательно объяснил, как государство должно видеть в любом
нарушителе ещё и человека с горячей кровью, и солдата, защищающего отечество, и члена
общины, и отца семейства, «существование которого священно», и самое главное —
гражданина. Но нашим юристам читать Маркса некогда, а он, если хочет, пусть наши
инструкции почитает.
Воскликнут, что весь этот перечень — чудовищен? несообразен? Что поверить даже
нельзя? Что Европа не поверит?
Европа, конечно, не поверит. Пока сама не посидит — не поверит. Она в наши

304 К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения: [В 29 т.] М.; Л.: Гос. изд–во, 1928–1946. Т. 1, с. 233.