Page 437 - Архипелаг ГУЛаг

даже для русских. Отрицаловка 307 быстро раздела кое–кого из них, несколько раз упёрла у
них весь лоток с хлебом. Японцы в недоумении ожидали вмешательства начальства, но
начальство, конечно, и внимания не обращало. Тогда их бригадир полковник Кондо с двумя
офицерами, старшими по званию, вошёл вечером в кабинет начальника лагпункта и
предупредил (русским языком они прекрасно владели), что если произвол с ними не
прекратится, то завтра на заре двое офицеров, изъявивших желание, сделают харакири. И
это — только начало. Начальник лагпункта (дубина Егоров, бывший комиссар полка) сразу
смекнул, что на этом можно погореть. Двое суток японскую бригаду не выводили на работу,
нормально кормили, потом увезли со штрафного.
Как же мало нужно для борьбы и победы — только жизнью не дорожить? жизнью–то,
всё равно уже пропащей.
Но, постоянно перемешивая с блатными и бытовиками, нашу Пятьдесят Восьмую
никогда не оставляли одну, — чтоб не посмотрели друг другу в глаза и не осознали бы
вдруг — кто мы. А те светлые головы, горячие уста и твёрдые сердца, кто мог бы стать
тюремными и лагерными вожаками, — тех давно по спецпометкам на делах— отделили,
заткнули кляпами рты, спрятали в специзоляторах, расстреляли в подвалах.

* * *

Однако по важной особенности жизни, замеченной ещё в учении Дао, мы должны
ожидать, что когда не стало политических— тогда–то они и появились.
Я рискну теперь высказать, что в советское время истинно–политические не только
были, но:
1) их было больше, чем в царское время, и
2) они проявили стойкость и мужество большие, чем прежние революционеры.
Это покажется в противоречии с предыдущим, но— нет. Политические в царской
России были в очень выгодном положении, очень на виду — с мгновенными отголосками в
обществе и прессе. Мы уже видели (Часть Первая, глава 12), что в Советской России
социалистам пришлось несравнимо трудней.
Да не одни ж социалисты были теперь политические. Только сплеснутые ушатами в
пятнадцатимиллионный уголовный океан, они невидимы и неслышимы были нам. Они
были — немы. Немее всех остальных. Рыбы — их образ.
Рыбы, символ древних христиан. И христиане же— их главный отряд. Корявые,
малограмотные, не умеющие сказать речь с трибуны, ни составить подпольного воззвания
(да им по вере это и не нужно), они шли в лагеря на мучение и смерть — только чтоб не
отказаться от веры! Они хорошо знали, за что сидят, и были неколебимы в своих
убеждениях! Они единственные, может быть, к кому совсем не пристала лагерная философия
и даже язык. Это ли не политические? Нет уж, их шпаной не назовёшь.
И женщин среди них— особенно много. Говорит Дао: когда рушится вера—тогда–то и
есть подлинно верующие. За просвещённым зубоскальством над православными
батюшками, мяуканьем комсомольцев в пасхальную ночь и свистом блатных на
пересылках— мы проглядели, что у грешной православной Церкви выросли всё–таки
дочери, достойные первых веков христианства, — сестры тех, кого бросали на арены ко
львам.
Христиан было множество, этапы и могильники, этапы и могильники, — кто сочтёт эти
миллионы? Они погибли безвестно, освещая, как свеча, только в самой близи от себя. Это
были лучшие христиане России. Худшие все— дрогнули, отреклись или перетаились.
Так это ли — не больше? Разве когда–нибудь царская Россия знала столько

307 Отрицаловка: отрицаю всё, что требует начальство, — режим и работу. Обычно это — сильное ядро
блатных.