Page 438 - Архипелаг ГУЛаг

политических? Она и считать не умела в десятках тысяч.
Но так чисто, так без свидетелей сработано удушение, что редко выплывет нам рассказ
об одном или другом.
Архиерей Преображенский (лицо Толстого, седая борода). Тюрьма–ссылка–лагерь,
тюрьма–ссылка–лагерь (Большой Пасьянс). После такого многолетнего изнурения в 1943
вызван на Лубянку (по дороге блатные сняли с него камилавку). Предложено ему— войти в
Синод. После стольких лет, кажется, можно бы себе разрешить отдохнуть от тюрьмы? Нет,
он отказывается: это — не чистый Синод, не чистая Церковь. И — снова в лагерь.
А Валентин Феликсович Войно–Ясенецкий (1877—1961), епископ Лука и автор
знаменитой «Гнойной хирургии»? Его жизнеописание, конечно, будет составлено, и не нам
здесь писать о нём. Этот человек избывал талантами. До революции он уже прошёл по
конкурсу в Академию Художеств, но оставил её, чтобы лучше служить человечеству—
врачом. В госпиталях Первой Мировой войны он выдвинулся как искусный хирург–глазник,
после революции вёл ташкентскую клинику, весьма популярную по всей Средней Азии.
Гладчайшая карьера развёртывалась перед ним, какой и шли наши современные
преуспевшие знаменитости, — но Войно–Ясенецкий ощутил, что служение его
недостаточно, и принял сан священника. В операционной он повесил икону и читал
студентам лекции в рясе с наперсным крестом (1921). Ещё патриарх Тихон успел назначить
его ташкентским епископом. В 20–е годы Войно–Ясенецкий сослан был в Туруханский край,
хлопотами многих возвращён, но уже заняты были и его врачебная кафедра, и его епархия.
Он частно практиковал (с дощечкою «епископ Лука»), валили валом больные (и кожаные
куртки тайком), а избытки средств раздавал бедным.
Примечательно, как его убрали. Во вторую ссылку (1930, Архангельск) он послан был
не по 58–й статье, а — «за подстрекательство к убийству» (вздорная история, будто он влиял
на жену и тёщу покончившего с собой физиолога Михайловского, уже в безумии
шприцевавшего трупы растворами, останавливающими разложение, а газеты шумели о
«триумфе советской науки» и рукотворном «воскрешении»). Этот административный приём
заставляет нас ещё менее формально уразуметь, кто же такие истинно политические. Если не
борьба с режимом, то нравственное или жизненное противостояние ему — вот главный
признак. Априлепка «статьи» не говорит ни о чём. (Многие сыновья раскулаченных
получали воровские статьи, но выявляли себя в лагерях истинно политическими.)
В архангельской ссылке Войно–Ясенецкий разработал новый метод лечения гнойных
ран. Его вызывали в Ленинград, и Киров уговаривал его снять сан, после чего тут же
предоставлял ему институт. Но упорный епископ не согласился даже на печатание своей
книги без указания в скобках сана. Так без института и без книги он окончил ссылку в 1933,
воротился в Ташкент, там получил третью ссылку в Красноярский край. С начала войны он
работал в сибирских госпиталях, применил свой метод лечения гнойных ран — и это
привело его к Сталинской премии. Он согласился получать её только в полном епископском
облачении! (На вопросы о его биографии студентам мединститутов отвечают сегодня: «о нём
нет никакой литературы».)
А инженеры? Сколькие среди них, не подписавшие глупых и гнусных признаний во
вредительстве, рассеяны и расстреляны? И какой звездой блещет среди них Пётр Акимович
Паль–чинский (1875–1929)! Это был инженер–учёный с широтой интересов поразительной.
Выпускник (1900) Горного института, выдающийся горняк, он, как мы видим из списка его
трудов, изучал и оставил работы по общим вопросам экономического развития, о колебаниях
промышленных цен, об экспорте угля, об оборудовании и работе торговых портов Европы,
экономических проблемах портового хозяйства, о технике безопасности в Германии, о
концентрации в германской и английской горной промышленности, о горной экономике, о
восстановлении и развитии промышленности стройматериалов в СССР, об общей подготовке
инженеров в высших школах— и сверх того работы по собственно горному делу, описание
отдельных районов и отдельных месторождений (и ещё не все работы известны нам сейчас).
Как Войно–Ясенецкий в медицине, так горя бы не знал и Пальчинский в своём инженерном