Page 448 - Архипелаг ГУЛаг

давать ложные на себя показания 313 , — так им первым же, безусловно, принадлежит и это
карусельное открытие: называть побольше фамилий! Такого ещё русские революционеры не
слышали!
Проявлялась ли в этой теории куцость их предвидения? убогость мышления? Мне
сердцем чуется, что — нет, что здесь был у них— испуг. А теория эта—лишь подручная
маскировка прикрыть свою слабость. Ведь назывались они (уже давно незаконно)
революционерами, а глянув в себя, содрогнулись: оказалось, что они не могут выстоять. Эта
«теория» освобождала их от необходимости бороться со следователем.
Хотя б то было понять им, что эту чистку партии Сталин необходимо должен провести,
чтобы снизить партию по сравнению с собой.
Конечно, они не держали в памяти, как совсем недавно сами помогали Сталину
громить оппозиции, да даже и самих себя. Ведь Сталин давал своим слабовольным жертвам
возможность рискнуть, возможность восстать, эта игра была для него не без удовольствия.
Для ареста каждого члена ЦК требовалась санкция всех остальных! — так придумал
игривец–тигр. И пока шли пустоделовые пленумы, совещания, по рядам передавалась
бумага, где безлично указывалось: поступил материал, компрометирующий такого–то; и
предлагалось поставить согласие (или несогласие!..) на исключение его из ЦК. (И ещё
кто–нибудь наблюдал, долго ли читающий задерживает бумагу.) И все — ставили визу. Так
Центральный Комитет ВКП(б) расстрелял сам себя. (Да Сталин ещё раньше угадал и
проверил их слабость: раз верхушка партии приняла как должное высокие зарплаты, тайное
снабжение, закрытые санатории— она уже в капкане, ей уже не воспрять.) Ккто было
«спецприсутствие», судившее Тухачевского–Якира? Блюхер! Шапошников! Алкснис!
И уж тем более забыли они (да не читали никогда) такую давнь, как послание
патриарха Тихона Совету Народных Комиссаров 26 октября 1918 года. Взывая о пощаде и
освобождении невинных, предупредил их твёрдый патриарх: «взыщется от вас всякая кровь
праведная, вами проливаемая (Лука, 11:51) и от меча погибнете сами вы, взявшие меч
(Матфей, 26:52)». Но тогда это казалось смешно, невозможно! Где было им тогда
представить, что История всё–таки знает иногда возмездие, какую–то сладострастную
позднюю справедливость, но странные выбирает для неё формы и неожиданных
исполнителей.
И если на молодого Тухачевского, когда он победно возвращался с подавления
разорённых тамбовских крестьян, не нашлось на вокзале ещё одной Маруси Спиридоновой,
чтоб уложить его пулею в лоб, — это сделал недоучившийся грузинский семинарист через
16 лет.
И если проклятья женщин и детей, расстрелянных крымской весной 1921 года, как
рассказал нам Волошин, не могли прорезать грудь Бела Куна, — это сделал его товарищ по
III Интернационалу.
И Петерса, Лациса, Берзина, Агранова, Прокофьева, Ба–лицкого, Артузова,
Чудновского, Дыбенко, Уборевича, Бубнова, Алафузо, Алксниса, Аронштама, Геккера,
Гиттиса, Егорова, Жлобу, Ковтюха, Корка, Кутякова, Примакова, Путну, Ю.Сабли–на,
Фельдмана, Р. Эйдемана; и Уншлихта, Енукидзе, Невского, Нахамкиса, Ломова, Кактыня,
Косиора, Рудзутака, Гикало, Го–лодеда, Белобородова, Пятакова и Зиновьева — всех их
покарал маленький рыжий мясник, а нам пришлось бы о некоторых терпеливо искать, к чему
приложили они руку и подпись за пятнадцать и двадцать лет перед тем.
Бороться? Бороться из них не пробовал никто. Если скажут, что трудно было бороться
в ежовских камерах, — то почему не открыли борьбы хоть на день раньше своего ареста?
Неужели не видно было, куда течёт? Значит, вся молитва была: пронеси мимо! Почему
малодушно кончил с собой Орджоникидзе? (А если убит — то почему дождался?) Почему не

313 Ну, может быть, «Союзное бюро меньшевиков» опередило их, но они по убеждениям были почти
большевиками.