Page 495 - Архипелаг ГУЛаг

* * *

И всегда на всё есть освящающая высокая теория. Отнюдь не сами легковесные
литераторы определили, что блатные — наши союзники по построению коммунизма. Это
изложено в учебниках по советской исправительно–трудовой политике (были такие,
издавались), в диссертациях и научных статьях по лагереведению, а деловее всего — в
инструкциях, на которых и были воспитаны лагерные чины. Это всё вытекает из
Единственно–Верного учения, объясняющего всю переливчатую жизнь человечества—
классовой борьбою, и ею одною.
Вот как это обосновывается. Профессиональные преступники никак не могут быть
приравнены к элементам капиталистическим (то есть инженерам, студентам, агрономам и
монашкам): вторые устойчиво враждебны диктатуре пролетариата, первые — лишь (!)
политически неустойчивы. (Профессиональный убийца лишь политически неустойчив!)
Люмпен — не собственник, и поэтому не может он сойтись с классово–враждебными
элементами, а охотнее сойдётся с пролетариатом (ждите!). Поэтому–то по официальной
терминологии ГУЛАГа и названы они «социально–близкими». (С кем породнишься…)
Поэтому инструкции повторяли и повторяли: оказывать доверие
уголовникам–рецидивистам! Поэтому через КВЧ положено было настоятельно разъяснять
уркачам единство их классовых интересов со всеми трудящимися, воспитывать в них
«презрительно–враждебное отношение к кулакам и контрреволюционерам» (помните, у Иды
Авербах: это он подучил тебя украсть! ты сам бы не украл!) и «делать ставку на эти
настроения» (помните: разжигать классовую борьбу в лагерях?).
Завязавший 335 вор Г. Минаев в письме ко мне в «Литературной газете» (29 ноября
1962): «Я даже гордился, что хоть и вор, но не изменник и предатель. При каждом удобном
случае нам, ворам, старались дать понять, что мы для Родины всё–таки ещё не потерянные,
хоть и блудные, но всё–таки сыновья. А вот «фашистам» нет места на земле».
И ещё так рассуждалось в теории: надо изучать и использовать лучшие свойства
блатных. Они любят романтику? — так «окружить приказы лагерного начальства ореолом
романтики». Они стремятся к героизму? — дать им героизм работы! (Если возьмут…) Они
азартны? — дать им азарт соревнования! (Знающим и лагерь и блатных просто трудно
поверить, что это всё писали не слабоумные.) Они самолюбивы? они любят быть
заметными? — удовлетворить же их самолюбие похвалами, отличиями! выдвигать их на
руководящую работу! — а особенно паханов, чтобы использовать для лагеря их уже
сложившийся авторитет среди блатных (так и написано в авербаховской монографии:
авторитет паханов!).
Когда же стройная эта теория опускалась на лагерную землю, выходило вот что: самым
заядлым матёрым блатня–кам передавалась безотчётная власть на островах Архипелага, на
лагучастках и лагпунктах, — власть над населением своей страны, над крестьянами,
мещанами и интеллигенцией, власть, которой они не имели никогда в истории, никогда ни в
одном государстве, о которой на воле они и помыслить не могли, — а теперь отдавали им
всех прочих людей как рабов. Какой же бандит откажется от такой власти? центровые воры,
верховые уркачи полностью владели лагучастками, они жили в отдельных «кабинках» или
палатках со своими временными жёнами. (Или по произволу перебирая гладких баб из числа
всех своих подданных, интеллигентные женщины из Пятьдесят Восьмой и молоденькие
студентки разнообразили их меню. Чавдаров был свидетелем в Норильлаге, как шпа–ниха
предлагала своему блатному муженьку: «Колхозничкой шестнадцатилетней хочешь угощу?»
То была крестьянская девочка, попавшая на Север на 10 лет за один килограмм зерна.
Девочка вздумала упираться, шпаниха сломила её быстро: «Зарежу! Я— что, хуже тебя? Я ж

335 Завязать (воровское) — с согласия воровского мира порвать с ним, уйти во фраерскую жизнь.