Page 797 - Архипелаг ГУЛаг

каждый взял то, что способен унести в руках. И тут же сажается каждый, как арестант, ноги
поджав, в кузов грузовика (старухи, матери с грудными — садись, команда была!) — и
грузовики под охраной идут на станцию железной дороги. А там телячьи эшелоны до места.
А там, может быть, ещё (по реке Унже крымские татары, как раз для них эти северные
болота) сами, как бурлаки, потянут бечевою плоты против течения на 150–200 километров в
дикий лес (выше Кологрива), а на плотах будут лежать недвижные седобородые старики.
Наверно, с воздуха, с высоких гор это выглядело величественно: зажужжал моторами
единовременно весь Крымский (только что освобождённый, апрель 1944) полуостров, и
сотни змей–автоколонн поползли, поползли по его прямым и крученым дорогам. Как раз
доцветали деревья. Татарки тащили из теплиц на огороды рассаду сладкого лука. Начиналась
посадка табака. (И на том кончилась. И на много лет потом исчез табак из Крыма.)
Автоколонны не подходили к самым селениям, они были на узлах дорог, аулы же
оцеплялись спецотрядами. Было велено давать на сборы полтора часа, но инструктора
сокращали и до 40 минут— чтобы справиться пободрей, не опоздать к пункту сбора, и чтобы
в самом ауле богаче было разбросано для остающейся от спецотряда зондеркоманды.
Заядлые аулы, вроде Озенбаша близ Бюик–озера, приходилось начисто сжигать.
Автоколонны везли татар на станции, а уж там, в эшелонах, ждали ещё и сутками, стонали,
пели жалостные песни прощания 491 .
Стройная однообразность! — вот преимущество ссылать сразу нациями. Никаких
частных случаев! Никаких исключений, личных протестов! Все едут покорно, потому что: и
ты, и он, и я. Едут не только все возрасты и оба пола: едут и те, кто во чреве, — и они уже
сосланы тем же Указом. Едут и те, кто ещё не зачат: ибо суждено им быть зачатыми под
дланью того же Указа, и от самого дня рождения, вопреки устаревшей надоевшей статье
35–й УК («ссылка не может применяться к лицам моложе 16 лет»), едва только высунув
голову на свет, — они уже будут спецпереселенцы, уже будут сосланы навечно. А
совершеннолетие их, 16–летний возраст, только тем будет ознаменован, что они начнут
ходить отмечаться в комендатуру.
И то, что осталось за спиною, — распахнутые, ещё не остывшие дома, и разворошенное
имущество, весь быт, налаженный в десять и в двадцать поколений, — тоже единообразно
достаётся оперативникам карающих органов, а что — государству, а что — соседям из более
счастливых наций, и никто не напишет жалобы о корове, о мебели, о посуде.
И тем последним ещё довышено и дотянуто единообразие, что не щадит секретный
Указ ни даже членов коммунистической партии из рядов этих негодных наций. Значит, и
партбилетов проверять не надо, ещё одно облегчение. А коммунистов в новой ссылке
обязать тянуть в два плеча— и всем кругом будет хорошо 492 .
Трещину в единообразии давали только смешанные браки (недаром наше
социалистическое государство всегда против них). При ссылке немцев и потом греков таких
супругов не высылали. Но очень это вносило большую путаницу и оставляло в местах, как
будто очищенных, очаги заразы. (Как те старые гречанки, которые возвращались к детям
умирать.)
Куда же ссылали нации? Охотно и много — в Казахстан, и тут вместе с обычными

491 В 60–х годах XIX века помещики и администрация Таврической губернии ходатайствовали о полном
выселении крымских татар в Турцию; Александр II отказал. В 1943 о том же ходатайствовал гауляйтер Крыма;
Гитлер отказал.

492 Конечно, всех изворотов не предусмотреть и Мудрому Кормчему. В 1929 изгоняли из Крыма татарских
князей и высоких особ. Это делали мягче, чем с русскими дворянами: их не арестовывали, они сами уезжали в
Среднюю Азию. Здесь среди родственного мусульманского населения они постепенно прижились,
благоустроились. И вот через 15 лет туда же привезли под гребёнку всех трудящихся татар! Старые знакомые
встретились. Только трудящиеся были изменниками и ссыльными, а бывшие князья занимали прочные посты в
советском аппарате, многие— в партии.